Misterium Tremendum. Тайна, приводящая в трепет. Полина Дашкова

однако ни подарками, ни лестью, ни мольбами не удалось мне развязать ему язык.

      – Сколько тебе лет? Кто учил тебя искусству врачевания? Откуда этот шрам на голове? Кто такой Альфред Плут? Ты знал его? Он подарил тебе большой алмаз и золотые слитки?

      Ни одного ответа я так и не услышал. Когда я почти потерял терпение и стал слишком настойчив, он печально покачал своей лысой головой и произнес:

      – Зачем тебе это? Учись радоваться тому, что имеешь. Во многом знании много печали.

      Вскоре явился за мной мой прежний хозяин Аким и увез к себе. Я непременно должен был присутствовать на свадьбе его дочери как почетный гость».

      – Ну и что? – нетерпеливо перебила Таня. – Твой Плут здесь больше не упоминается. Старик Дассам ничего, ни слова о нем не говорит.

      Михаил Владимирович закрыл ветхую, рассыпающуюся книжку Никиты Короба.

      – Было бы странно, если бы говорил. Тут не слова важны, а факты. Крестообразный шрам на темени у старика. Они вводили цисты непосредственно в мозг, в эпифиз. Для этого требовалась трепанация, иных способов они не знали, и, вероятно, никто не решался на повторную операцию. А она необходима. Старение замедляется, но все равно происходит. Они не знали шприцов, игл, внутривенных вливаний.

      – Да. Но теперь все это есть, и каждый может стать бессмертным, – усмехнулась Таня.

      – Не каждый, – Михаил Владимирович медленно, тяжело поднялся. – Только избранные. А право выбора всегда останется за тварями, они никому его не уступят.

      – Даже тебе?

      – Никому, – повторил Михаил Владимирович и помотал головой, – но я хочу угадать их предпочтения, понять принцип. Ладно. Хватит об этом. Который теперь час? Ты сцедила молоко для Миши?

      – Давно уж. Если мы выйдем сию минуту, у нас есть шанс не опоздать в лазарет.

      – Сначала надо позавтракать. Ничего не случится, если мы опоздаем.

      В кухне было пусто и мрачно. Михаил Владимирович разлил по чашкам еще теплый желудевый кофе, высыпал на тарелку горсть серых сухарей, достал из глубины буфета маленький кусок сала, развернул тряпицу.

      – Мне не нужно, я сало терпеть не могу, – сказала Таня, – двух сухариков довольно.

      – Перестань капризничать, – Михаил Владимирович отрезал несколько тонких, прозрачных ломтиков. – Тебе жиры необходимы.

      – Андрюша придет голодный, ему останется совсем мало.

      – Ничего, не волнуйся, я раздобуду еще. Ешь.

      Таня к салу не притронулась, медленно жевала сухарь, размоченный в желудевом кофе. Несколько минут молчали.

      – В степь я все-таки отправлюсь, – вдруг сказал Михаил Владимирович, – конечно, лучше бы сначала в Германию, порыться в библиотеках, поискать следы Плута. Он страшно много всего написал, он создал иллюстрированный анатомический атлас. Особенно тщательно изучал и рисовал головной мозг.

      – Нет, папочка, в Германию тебя, пожалуй, не выпустят. А вот в степь отправить могут.