Сновидец. «Писатель, который живёт во сне…». Сергей Кириченко

входил в поворот. От крена дверь распахнулась, и горячий воздух вырвался из будки наружу. Писатель вошел в тот момент, когда проводник передавал машинисту бутылку. Слева от двери, сидя на железной табуретке, привинченной к полу, спал третий член экипажа. Черная кепка была опущена на глаза, одна рука свисала вниз, в другой зажат стакан с темной жидкостью. Вытянутые ноги плавно качались в такт движению поезда.

      Машинист – высокий худощавый мужчина. Черная спецовка была изъедена мелкими дырами. Кожа покрыта сажей. Он выглядел как проводник или как спящий в углу коллега. Но что-то его отличало от них. Писатель не сразу понял, что это были глаза. Если у проводника они были тусклыми, точнее сказать, безжизненными, мертвыми, то у машиниста они горели жизнью. Но Писатель никак не мог определить их цвет.

      – Где Ваш билет? – прервал его размышления голос машиниста.

      – Что, простите? – шум паровоза глушил звуки, словно пропуская их через вату.

      – Билет, говорю твой где? Где ты сел и куда едешь? – машинист навис над самым лицом Писателя, обдавая его лицо уже знакомыми ароматами сигарет, перегара и нечищеных зубов.

      – Я не знаю. – честно признался пассажир.

      – Отлично! Еще один ничего не знающий и не понимающий идиот! Поздравляю! Будешь четвертым! Помощник, налей гостю и кочегару освежи! – распорядился машинист, хлопнув Писателя по плечу.

      Проводник, оказавшийся помощником машиниста, дрожащими руками разлил водку по трем грязным стаканам и, как было велено, разбавил черную жижу в стакане кочегара. Машинист открыл топку, осветив будку светом адского пламени. Кинул несколько лопат угля и закрыл скрипучую дверцу. Свет пропал, но когда машинист повернулся, пламя бушевало в его глазах. Он опрокинул стакан и занюхал засаленным рукавом. Писатель тоже выпил, обдав нутро жгучей горечью теплой водки. Кочегар по-прежнему спал.

      – Так ты говоришь, Писатель? О чем пишешь? – спросил машинист.

      – Не знаю, как объяснить. Если коротко, то я записываю сны.

      Машинист замолчал, загадочно улыбаясь, а потом неожиданно разразился вспышкой гнева:

      – Я вот тоже ни черта объяснить не могу! Едем мы, едем, а уголь с водой не кончаются. Нет ни городов, ни станций! Даже пассажиров нет! Откуда ты взялся? На ходу запрыгнул? – Он тряс Писателя за грудки. – Семафоры не горят, ты понимаешь! Не горят! Что делать Писатель? А?

      – Думаю, вам надо проснуться – неуверенным сдавленным голосом ответил Писатель

      – Что? – машинист ослабил хватку, обжигая его огненным взглядом.

      – Понимаете, вам, точнее нам, все это сниться. Надо проснуться, и кошмар закончится.

      – Что за бред? Один сон не может сниться всем сразу!

      – Уверяю, что может.

      Машинист хотел что-то сказать, но его отвлек стук падающего стакана, который выпал из рук спящего кочегара. Он отпустил писателя. Подошел к кочегару и стал его будить.

      – Эй!