Дневник Джанни Урагани. Луиджи Бертелли

выпало на мою долю вчера, сколько нужно было тебе рассказать, мой дорогой дневник! Но как раз из-за того, что досталось мне крепко, я вчера даже не мог писать. Ну и влетело же мне!.. Я до сих пор с трудом двигаюсь, а сидеть вообще не могу. Вся эта история оставила на мне – точнее, на некоторой части меня – неизгладимый след.

      Но я поклялся сегодня описать, как было дело, и, превозмогая боль, хочу поведать обо всех моих злоключениях…

      Ах, дневничок мой, как же я страдаю!.. И всё за правду и справедливость!..

      Я уже говорил тебе давеча, что мои сёстры получили от мамы разрешение устроить бал у нас дома; не могу тебе передать, какая в доме сразу поднялась оживлённая кутерьма. Сёстры метались по дому, шушукались и хлопотали без устали… Все говорили и думали только об одном.

      Третьего дня после завтрака все собрались в гостиной составлять список приглашённых и были на вершине блаженства. Как вдруг кто-то стал трезвонить в дверь. Сёстры, отложив список гостей, затрещали:

      – Кто это может быть в такой час? Какой трезвон!..

      – Деревенщина какая-то!

      – Невоспитанный грубиян, это уж точно…

      В этот момент в дверях показалась Катерина и объявила:

      – Синьорины, сюрприз!..

      А за ней – вот тебе на – тётя Беттина! Тётя Беттина собственной персоной, тётя Беттина, которая живёт в деревне и приезжает нас навестить раза два в год.

      Девушки выдавили:

      – О! Какой чудесный сюрприз!

      Но побледнели от злости и под предлогом того, что им надо приготовить тёте комнату, оставили её на маму, а сами улизнули в кабинет. Я прокрался за ними.

      – Вот гадкая старуха! – сказала Ада чуть не плача.

      – Как же! Она такое не пропустит! – язвительно воскликнула Вирджиния. – Представьте только, как она обрадуется, что можно по случаю праздника облачиться в зелёное шёлковое платье с жёлтыми хлопковыми перчатками и нацепить лиловый чепчик!

      – Как же надоело за неё краснеть! – в отчаянье подхватила Луиза. – Ах, это просто невыносимо! Мне стыдно показываться на людях с такой нелепой тётей!

      Тётя Беттина страшно богатая, но уже совсем древняя старуха, бедняжка! Настолько древняя, будто сошла с Ноева ковчега: вот только там всякой твари было по паре, а тётя Беттина сошла одна-одинёшенька, потому что не нашла себе даже самого завалящего мужа!

      Значит, мои сёстры не хотят, чтоб тётя осталась на бал. И по правде говоря, их, бедняжек, можно понять. Ведь они столько хлопотали ради того, чтоб праздник удался на славу, а теперь эта нелепая старуха им всё испортит!

      Надо спасать положение. Придётся кому-то пожертвовать собой ради их спокойствия. Что ж, пострадать за родных сестёр – благородное дело для любого мальчишки, разве нет?

      Меня и так уже мучила совесть за то, что я сыграл злую шутку с фотографиями, и я решил загладить свою вину.

      И вот третьего дня после ужина я отвёл в сторонку тётю Беттину и со всей серьёзностью, какой требовали обстоятельства, начал издалека:

      – Дорогая тётя, хотите по-настоящему