Посеявшие бурю. Мариэтта Роз

вещь, а он очень не любит помнить об этом. Что, в сущности, он стар, одинок и так будет всегда.

* * *

      Мариэтта сидела на подоконнике, обхватив колени руками. Точно так же много лет назад она сидела в одной из комнат трактира Кира. Только в этот раз ждала другого мужчину.

      Другого ли?

      А вообще – каково это: знать, что ты будешь жить вечно?..

      Интересно, сколько ему всё-таки лет? Когда она родилась – он был молод, бодр и свеж.

      Вернее, всё ещё молод, бодр и свеж.

      Но если приглядеться, если подумать… Когда встретила его в московском баре, то он показался привлекательным тридцатилетним мужчиной, ничто не выдавало истинный возраст. Лишь позже стала замечать, что когда он не высыпается, у разноцветных глаз ложатся тени, рассыпаются стрелочками морщинки. Когда раздражён, устал – черты лица становятся глубже, резче. Если слишком много выпьет накануне, то возраст наваливается всей своей массой.

      Но самое ужасное, что, оказывается, он знает её с младенчества! Следил за ней… Стоп!

      Мариэтта напряглась.

      А что он тогда знает о ней?

      «О, мои боги! – Мариэтта сжалась. – Мои боги…»

      …Комната, в которой она сидела, была комнатой Анжелы Вир. Молодую женщину привел сюда дворецкий. Сказал, что её мать останавливалась здесь каждый раз, когда приезжала. С тех пор ничего не меняли.

      Впрочем, комната на храм не похожа: самая обычная комната замка. Даже обстановка стандартная: постель, туалетный столик, стул, шкаф, несколько полок. Разве что на стене висит портрет…

      Анжела Вир.

      Оказывается, у него есть портрет её матери, а ведь даже не сказал!

      Мариэтта долго вглядывалась в лицо женщины, покусывала губы. Пыталась понять, что чувствует, впервые глядя на свою мать. Так и не поняла. И только после этого забралась на подоконник.

      Она всегда любила сидеть так. Правда, в доме Джонсонов это не разрешалось. Впрочем, ей там многое не разрешалось. И на это её обрекла та женщина – Анжела Вир.

      Хотя особой злости на мать Мариэтта не ощущала.

      Нет, раньше кололи злые мысли, но после того, как Эндрю убил собственный брат, она ни в чём не винила Анжелу. Понимала. Да и те последние письма доказали главное: Вир любила дочь и сделала всё, чтобы спасти её. Тот факт, что выбрала не самых удачных опекунов, – это просто судьба. И эту судьбу Мариэтта наконец-то приняла спокойно, как оно и подобает дивной.

      Теперь оставалось решить: что же со всем этим делать?

* * *

      Она не знала, да и не могла узнать – Джарет бы никогда сам не сказал об этом и никому бы не позволил: он крал её сны.

      Кошмары. Отголоски прошлого – того самого, которое никак не могла забыть, и того, с которым никак не могла смириться. Каждую их совместную ночь, когда молодая женщина засыпала, Джарет касался губами её виска, вбирая в себя семена предстоящего ужаса.

      Как будто ему было мало собственных кошмаров!

      Но каждый раз, просыпаясь, холодный,