Негативно оценочные лексемы языка советской действительности. Обозначение лиц. Пётр Червинский

мировоззренчески и когнитивно заряженной узуальной формы национального языка, к каковым относятся языки политики в любом из своих проявлений.

      Подходя к языку советской действительности как к узуальной форме русского языка, следует оговориться в том отношении, что интересовавший нас материал интерпретировался, с одной стороны, как материал языка советского времени в целом, не только в его официально-публицистическом представлении, а с другой, как материал языка, заряженного «советским» в языковых своих формах и речевых проявлениях. Степень и виды такого пронизывающего вхождения советского языка в русский язык, пропитанности его советскостью, различны, неоднозначны и далеко не всегда очевидны в своих результатах и оформлениях. Исследователи, обращая внимание в первую очередь и в основном на броские или уродливые внешние признаки языка советской эпохи [Шарифуллин 1990], [Горбаневский 1992], [Зильберт 1994], не замечают, как правило, скрытого, незаметного действия его особым образом ориентированных парадигм языкового сознания, языковой ментальности, воплощаемых далее в формах и способах порождения и восприятия языка. Не стоит, по-видимому, преувеличивать названное явление, неизбежно себя изживающее вместе с меняющимися общественными условиями [Клемперер 1998], но, не преувеличивая и не демонизируя, имеет смысл выявлять и описывать. Для самых разных причин и целей, но хотя бы уже потому, что произведенный, беспрецедентный в своих социальных последствиях и масштабах, эксперимент, в данном случае над языком, следует объективно представить и осознать.

      Советский язык (точнее было бы сказать, советизированный) по отношению к русскому языку соответствующего периода в определенном смысле оказался одновременно надстройкой и базисом, если использовать терминологию того времени. Базисом в силу того, что порождал в языке как средстве общения, т. е. в узусе, соответствующие, им вводимые, заряженные, единицы, структуры и механизмы, делая это одновременно авторитарно и натурально. Надстройкой – по отношению к материалу национального языка, используя его, обрабатывая и аранжируя в своих видах и целях, формируясь внутри него, с тем, чтобы, входя в него (а может, и не выходя из него), также естественно и натурально, занять в нем место и нишу, врасти в него, угнездиться, заметно и незаметно, в нем.

      Заметность не требует сложного поиска, анализа и глубоких подходов. Обнаруживая себя лексемно, она очевидна: колхоз, октябренок, пионер, комсомолец, дружина, линейка. Проблема может состоять в различении видов и степени советизированной заряженности единицы, в ряде случаев практически не отличаемой от единицы общеязыковой, точнее отличаемой от нее лишь в контексте и узуально (ср.: книжн., возв., возм. устар. пламенная любовь, охваченный пламенной страстью, пламенные признания, клятвы и советское пламенный борец за мир, пламенный революционер, с пламенным приветом или светоч, факел, луч, маяк, костер как нейтральные в идеологическом отношении общеупотребительные слова языка и светоч партии,