Часовой механизм любви. Алла Полянская

согласен в этом вопросе.

      – В таком случае мы с отцом подадим на алименты – как твои родители, и ты обязан будешь…

      – Подавайте. – Егор устало откинулся на подушки. – Мама, вы можете подавать на алименты, танцевать танго, разводить тунца в ванной – это ваше право. Но больше никогда мне не звоните. Не приезжайте. Не попадайтесь мне на глаза.

      – Егор, как ты можешь!

      – Все. Забудь меня, как неудачный проект. Трубку я взял в последний раз, завтра этого номера не будет.

      Он никогда не позволял себе так с ней разговаривать. Он вообще никогда не спорил с ней, потому что это было не принято у них в доме – спорить с матерью. Ее решения всегда были окончательными, а вердикты незыблемыми и подлежащими обязательному выполнению виновной стороной, а он как раз и был всегда этой самой виновной стороной. Априори виновен, в любом случае.

      Никто этого не знал – ни коллеги, ни друзья. Может, Серега догадывался. Но этот холодный голос всегда диктовал ему то одно, то другое, он ненавидел себя за то, что не может ему противостоять – и покорно выполнял приказы. Он и сам не знал почему, но когда он все-таки нашел в себе силы не согласиться и не выполнить приказ, ему пришлось уехать. Живи он там, где она могла прийти к нему домой или на работу, он знал – надолго бы его протеста не хватило.

      Но теперь хватит. Даже если они все заявятся сюда – можно просто не открыть дверь. Как можно выбросить сим-карту с номером.

      – Нет. Прятаться я больше не стану. – Егор снова пошел на кухню и налил себе воды. – Черт, она знает, что я не буду теперь спать всю ночь. Беда в том, что она слишком хорошо меня знает. Но со снотворным надо завязывать, так можно и не проснуться когда-нибудь.

      Он выпил воду, поставил стакан на место и вернулся в спальню. Пожалуй, все к лучшему. Ведь если бы Полина так откровенно не лгала ему, он ни за что не решился бы на генетическую экспертизу. А мать просто не успела среагировать и помешать этому. С выводами экспертизы на руках развели их с одного заседания. Егор оставил Полине все имущество, уволился с работы и принял предложение Сереги Маслова, одного из партнеров большого торгового бизнеса. И возглавил фирму, объединяющую в себе производство, торговый отдел и филиалы – раззудись плечо, размахнись рука, – было тут где размахнуться. И он вник в специфику работы, во все, кроме собственно коллектива. Это ошибка. Но хотя бы не непоправимая.

      Если бы он не развелся, то сейчас покорно ждал бы рождения абсолютно чужого ребенка от совершенно чужой ему женщины. А теперь его мать считает, что он опозорил их этим скандалом. Как будто абсолютно чужая Полина ей ближе родного сына.

      Он вдруг вспомнил тетю Валю, Серегину мать – как она кормила их пирожками, а Серега клянчил у нее на мороженое, и она выдавала им обоим деньги и приказывала не шляться по улицам, иначе не миновать им порки. Она и его, Егора, постоянно грозилась выпороть, хотя никогда в жизни пальцем никого не тронула и сердиться долго не умела. И было