Не время для шуток. Елена Усачева

О! – Васильев поднял вверх палец. – До нас снизошли.

      – Как много непривычных для тебя слов, – скорчила недовольную мордочку Ксюша.

      – Помнится, поход народников в массы закончился плохо – их всех перебил тот же самый народ, – буркнул Генка Сидоров, и все удивленно на него посмотрели. Генка обычно молчит, а тут он вдруг разразился целой тирадой. Ай, ай, ай, быть дождю!

      – Людмила Ивановна, а сегодня мы куда? – сменила тему разговора Ксюша.

      – Я утром говорила! – устало отозвалась химичка. – Рязанкина, ты чем слушала?

      – А у нее живот болел, она в туалете была, – выступил вперед главный шутник класса Андрюха Васильев. – Для болезных почему бы второй раз не повторить?

      – Ой, ладно тебе, ладно, – отмахнулась от Васильева Людмила Ивановна. – Я вижу, у вас здесь много глухих? Для них повторяю – мы сегодня идем в Русский музей и в Павловский дворец.

      – Ну, вот так всегда, – горестно покачал головой Васильев, схватившись за щеку. – Для глухих повторили, а для тупых? Опять нас обделяют?

      – Тебя обделишь, – раздраженно посмотрела на Андрюху Людмила Ивановна и отвернулась. Она давно уже перестала бороться с 9-м «Б», считая их потерянными для общества людьми.

      – Господи, зачем мы сюда поехали? – заканючила Лиза. – Хоть бы одна интересная экскурсия!

      – Тебе все дискотеки подавай! – Людмила Ивановна начинала злиться.

      – Мне? – как ни в чем не бывало отозвалась Курбаленко. – Вон у нас Сидоров очень музыку любит. Давайте сходим в консерваторию. Она тут есть?

      – Курбаленко, отвали! – бросил Генка, не отрываясь от «наладонника».

      – А что? – тряхнула головой Лиза. – Цой – это хорошо!

      – А ведь он, кажется, где-то здесь похоронен, в Питере? – нахмурила бровки Ксюша.

      – В Питере, в Питере, – кивнул Васильев. – А тебе, Рязанкина, на кладбище захотелось? Так это я тебе и без Цоя устрою. В два приема.

      – Дурак! – Ксюша снова спрятала лицо в воротник.

      – А это неплохая идея! – крутанулся на пятках Андрюха, торжественно оглядывая потихоньку примерзших к сиденьям одноклассников. – Не сгонять ли нам к Витеньке?

      – К кому? – Галкин прервал свое занятие – изучение серых улиц города сквозь грязное автобусное стекло.

      – Серега, не напрягайся, – погладила его по плечу Курбаленко. – Тебе вредно. Еще закипишь!

      Вокруг захихикали.

      – Ладно вам, – смутился Галкин. – Может, я с вами пойду…

      – Куда это вы собрались? – словно вынырнула из небытия Людмила Ивановна. – Я же говорила: сначала идем в Русский музей.

      – А это филиал Русского, – тут же встрял Васильев. – В музее картины, а на кладбище – те, кто их нарисовал.

      – Все сказал? – махнула рукой Людмила Ивановна. Это был ее постоянный жест, когда ее что-то раздражало. – А теперь помолчи. Вы хоть знаете, где это кладбище находится? Может, оно где-нибудь за городом.

      – Да ладно, за городом… – протянул Васильев. – Узнать легче легкого. Гена!

      Бледный