Волки на переломе зимы. Энн Райс

вам являться, но вы не можете точно знать, исчезли ли они вообще или находятся где-то поблизости?

      – Определенные признаки существуют. Они меняются, они исчезают. Некоторые могут видеть духов лучше, чем другие. Ты, например. Ты унаследовал эту способность от предков с отцовской стороны. От кельтской крови. – Он сделал паузу, видимо, решая, стоит ли продолжать, и добавил: – Послушай меня, пожалуйста. Не ищи возможности общаться с нею. Пусть она уйдет, для ее же блага.

      Ройбен не нашелся что ответить.

      Маргон встал, собираясь уйти.

      – Маргон, прошу вас, подождите, – сказал Ройбен.

      Маргон остановился, глядя в пол и, видимо, готовясь услышать что-то неприятное.

      – Маргон, кто такие Лесные джентри? – спросил Ройбен.

      Маргон переменился в лице. Вопрос почему-то рассердил его.

      – Феликс, что, не рассказал тебе о них? Я был уверен, что рассказал.

      – Нет, он ничего не говорил. Маргон, я знаю, что вы с ним ссорились. Я видел вас. И слышал.

      – Вот пусть Феликс и объясняет тебе, кто они такие и почему он с ними якшается. А заодно пусть изложит всю свою жизненную философию и объяснит, почему считает, что все разумные существа могут жить в гармонии.

      – А вы не верите в такую возможность? – спросил Ройбен. Он изо всех сил старался удержать Маргона здесь подольше и заставить его продолжать разговор.

      Маргон преувеличенно вздохнул.

      – Можно, пожалуй, и так сказать. Лично я предпочел бы жить в гармонии с миром без Лесных джентри и без всяких духов вообще. По-моему, было бы гораздо лучше, если бы в нашем мире обитали только создания из плоти и крови. Пусть даже это будут всякие мутанты неведомого происхождения, совершенно не предсказуемые в своих поступках. И я глубоко и неизменно почитаю материальное. – Он немного помолчал и повторил: – Материальное!

      – Как Тейяр де Шарден, – заметил Ройбен. Он вспомнил о книжке, которую нашел еще до того, как познакомился с Маргоном и Феликсом, маленькой книжке теологических рассуждений Тейяра с дарственной надписью Маргона Феликсу. Тейяр ведь утверждал, что влюблен в материю.

      – Что ж… Да, – чуть заметно улыбнувшись, сказал Маргон. – Пожалуй, что как Тейяр. Но Тейяр был священником, наподобие твоего брата. Тейяр верил в такое, во что я не верил никогда. Надеюсь, ты не забыл, что у меня нет религии.

      – Мне кажется, что есть, – возразил Ройбен. – Своя собственная религия, в которой нет места богу.

      – О, ты совершенно прав, – кивнул Маргон. – И, возможно, я заблуждаюсь, говоря о ее превосходстве. Лучше сформулировать это так: я убежден в первичности биологического перед духовным и мистическим. И корни всего духовного и мистического ищу в биологии и нигде больше.

      С этими словами он вышел, не дав Ройбену возможности сказать хотя бы слово.

      Ройбен откинулся в кресле и уставился неподвижным взглядом в окно. Из мокрых идеально чистых стекол витражного окна получился прекрасный набор зеркал.

      Он долго сидел и рассматривал