Плацдарм по бросовой цене. Андрей Дышев

думал, что до утра не сомкну глаз. Но, видимо, ночное происшествие настолько истощило запас моих нервных сил, настолько высоко подняло планку оценки опасности, что я заснул почти мгновенно, мысленно послав к чертям собачьим всех пум, тропических куфий и пауков.

* * *

      Убеждать надо не словом, а кровью. Я проснулся от сдавленного вопля Влада и тотчас вскочил на ноги, готовясь увидеть какое-нибудь ужасное чудовище, но заросли вокруг нас были неподвижны, солнечный свет нежным теплым потоком струился сверху, прогревая влажные листья и землю, отчего вокруг нас медленно клубился пар, а оглушительный хор птиц успокаивал и убеждал, что не все в джунглях так страшно и плохо.

      Влад, сидя на ветках, неестественно согнул шею и, скосив глаза, с выражением крайнего ужаса и брезгливости смотрел на свое оголенное плечо, к которому прилепилась черная кровососущая пиявка. Похоже, что она уже неплохо позавтракала, но была не прочь еще малость подкрепиться. Раздувшись до размеров грецкого ореха, она медленно и ритмично пульсировала, сжимая и расслабляя свое кольчатое блестящее тело, покрытое молочной слизью. Эта тварь была не ядовита и не могла причинить Владу большого вреда, но мой друг, как любой нормальный человек, не испытывал любви к червям, и мужество его было легко сломлено.

      Он выдрал из нашего ложа палку и уже замахнулся ею, чтобы огреть пиявку по толстой заднице, но я вовремя перехватил его руку и крикнул:

      – Замри!! Без руки останешься!

      Избавиться от пиявки так, чтобы не оставить в теле ее челюстей, можно было только при помощи соли, йода или зажженной сигареты. Ничего похожего у нас не было. Пришлось добывать огонь из пороха.

      Глядя на то, как я извлекаю из карабина патрон, зубами выдергиваю пулю из гильзы и осторожно высыпаю порох на плоский камень, Влад нетерпеливо стонал, поглядывал на пиявку и зачем-то кусал кулак, словно ему было нестерпимо больно, хотя укус кровососущей твари был совершенно безболезненным. Я нашел сухую ветку, положил ее рядом с кучкой пороха и ударил сверху прикладом карабина. Раздался щелчок, порох воспламенился, брызнул искрами; я тотчас склонился, и стал осторожно раздувать уголек на кончике ветки, и, когда он засветился рубином, прижег пиявку. Уголек зашипел. Влад снова взвыл. На его лице отразилось бесконечное страдание.

      Пиявка стала сжиматься и, отпустив Влада, скатилась по его груди и шлепнулась на ногу. Влад с ревом кинулся ко мне, как к пожарному из горящего дома.

      – Какая гадость! – едва разжимая зубы, произнес он, стряхивая невидимого кровососа.

      – Ничего страшного, – ответил я с подчеркнутым равнодушием. – Обыкновенная сухопутная пиявка. Для тропического леса это совершенно обычное явление. Здесь все кусты кишат ими.

      – Да? – взвыл Влад, с перекошенным лицом глядя вокруг себя.

      – Но это всего лишь цветочки, – продолжал я массированную атаку. – Ты еще не встречался со змеями, пауками, глистами и мухами, которые откладывают свои личинки внутри человеческого тела. Это очень любопытные мушки. Мышечная ткань вокруг