Плацдарм по бросовой цене. Андрей Дышев

индеец вместе с толстяком начали прочесывать просеку от самого начала.

      Мы зашли в тень широких, сплетенных друг с другом крон деревьев. Почва под ногами с каждым шагом становилась все более мягкой и влажной. Нога по щиколотку погружалась в эту губку, обильно пропитанную водой. Кроссовки очень быстро промокли, но это доставляло удовольствие.

      «Гость» остановился рядом с тонким и гладким, как телеграфный столб, деревом, ловко и незаметно вытащил из-за пояса револьвер, взвел курок и показал мне широкое черное дуло. Его напарник толкнул меня спиной на ствол, заломил руки и сцепил их наручниками, такими тесными, словно они были предназначены для мартышек.

      А вот этого нельзя было допускать, подумал я с опозданием. Если эти джентльмены удовлетворятся лишь моими глазами и языком, я смогу уйти отсюда только с деревом.

      Ненасытный и злой, как собака, тропический гнус не заставил себя долго ждать. Не успели меня приковать к дереву, как лицо облепила кровососущая мошкара. Сначала я тряс головой, потом попытался слизать паразитов языком, потом сдуть, но все было тщетно. К такой изысканной пытке я не был готов, и из моей груди вырвался сдавленный стон.

      Это только начало, подумал я, глядя на то, как мои индифферентные конвоиры с безразличием отвернулись от меня, вытащили сигареты и закурили, глядя на залитую солнцем полосу, над которой дрожал воздух.

      – Что-то их долго нет, – сказал один.

      – Полоса больше мили в длину.

      – Надо слить с самолета керосин и поджечь траву.

      – Не успеем. Может внезапно нагрянуть полиция.

      Какая-то тонко свистящая тварь подлетела к правому глазу, задела крыльями мои ресницы и села на веко. Я начал часто моргать, вытягивая лицо, но кровопийца держался крепко всеми своими тонкими ногами. Когда же он вогнал хоботок в кожу, я взвыл.

      – Эй, друзья! – позвал я. – Вы объясните мне, что вам нужно? Может быть, проблемы никакой нет?

      «Гость» повернулся как по команде. Он не ожидал, что я способен говорить по-испански. Его напарник по-лошадиному приподнял верхнюю губу с тонкой ниточкой черных усиков и выдул мне в лицо табачный дым. Вранье, что мошкара боится дыма! Мои изверги, сидящие на лбу и щеках, даже не шелохнулись.

      – Что ж ты молчал, будто язык проглотил? – спросил носатый, сверкая стеклами черных очков.

      Упоминание о языке заставило меня болезненно поморщиться.

      – А ты ни о чем не спрашивал, – ответил я.

      – Где твой друг?

      – Из люка выпрыгнул, когда самолет на посадку заходил, – ответил я.

      – Без парашюта? – уточнил тот, что с лошадиной губой.

      – Река под нами была, – вдохновенно врал я, озвучивая те испанские слова и выражения, которые первыми приходили мне на ум. – Глубокая, желтого цвета. Так он туда и прыгнул.

      – А ты почему не прыгнул?

      – Что я, идиот, что ли, крокодилов кормить?

      – Деньги где? – спросил носатый, тоже выдувая мне дым в лицо. Видимо, здесь,