Фигурные скобки. Сергей Носов

не долго думая, входит в зал.

      От зала, который назван Большим, он ждал больших размеров, – тем заметнее, что большинством

      делегатов конференции культурное мероприятие бойкотируется. Капитонов садится с краю в последнем ряду, отсюда он видит только затылки уже разместившихся зрителей. Лица он видит лишь тех, кто входит в боковую дверь, – все-таки он не настолько хорошо рассматривал снимки в брошюре, чтобы теперь узнать хоть кого-нибудь из входящих в зал. Хотя почему же: вот определенно микромаг Астров, тот, чья улыбка на снимке нивелировалась его же надменным взглядом. Теперь лицо Астрова выражает покой и бесстрастность. И вообще они входят в зал с отрешенными лицами. То ли готовят себя к продолжению встречи с высоким искусством, то ли первое действие так их ошеломило.

      Все расселись, и гаснет свет.

      На сцене двое молодых людей в одеждах явно не восемнадцатого века. Он сидит на стуле и смотрит в зал, а она за его спиной щелкает ножницами, изображая завершение стрижки.

      На ней короткая синяя юбка в белый горошек, футболка, и она босиком. А в чем он, Капитонов не обращает внимания – в чем-то серо-спортивном.

      Она говорит:

      – Ничего. Самой понравилось. Не бойся, я чуть-чуть. Теперь ты такой же, как месяц назад… ну, ты помнишь, когда…

      Он отвечает:

      – Если придерживаться устойчивой терминологии, можно сказать, что сегодня у нас завершается медовый месяц.

      Она:

      – Дурацкое название. И ничего не завершается…

      Освободив его от простыни, заправленной за ворот, она говорит:

      – Пойди посмотри в зеркало.

      Он отвечает:

      – Лишнее. Я тебе доверяю.

      – Иди в ванную, – говорит она, – не ленись, посмотри в зеркало.

      – Пойду и увижу протечку на потолке? Сегодня не такой день, чтобы наблюдать, как с потолка вода капает…

      Однако встает и отходит в сторону, делая вид, что вошел в ванную посмотреть на себя в зеркало. Она тем временем набирает на старом телефонном аппарате номер и вызывает водопроводчика.

      Никто не поет.

      Не похоже на оперу.

      – Во-до-провод-чик, – подает он голос как бы из ванной. – Нам это слово приелось, а ты послушай: оно звучит возвышенно, почти величественно: во-до-провод-чик!

      Она ему говорит:

      – У меня иногда появляется ощущение… что мы совершенно несамостоятельны… Будто принадлежим какому-то причудливому миру, кем-то придуманному…

      Капитонов решает, что это современная опера. С элементами драмы. Еще запоют.

      – Не знаю, как насчет самостоятельности, – задумчиво произносит герой, – но мы действительно в значительной мере придуманы. Ты придумываешь меня, я – тебя, нас – допустим, Гриша, которого в свою очередь придумала Ася… Мы все придумываем друг друга, воображаем. Это естественно. Мы, разумеется, есть, но главное не то, какие мы есть, а то, какими мы друг друга видим, воображаем…

      – И в результате оказывается, ты плод воображения некоего водопроводчика.

      Капитонов, чтобы посмотреть