Крутится-вертится (сборник). Марина Бородицкая

в костёле камнями мощённый,

      И в простудном, бесстыдном жару –

      Причащённой, крещёной, прощённой,

      Со спокойной душою умру.

1981

      «Американское кино…»

      Американское кино

      Ты пересказывал по-польски.

      В пустом Смоленске – как хмельно

      Кружил нас древний фильм ковбойский!

      И слышал сумрачный собор,

      И видели со стен монахи

      Твой католический напор,

      Мои языческие страхи.

      О Езус, это был подвох!

      Кренился поезд угорелый,

      Я знала: главный польский бог

      Крылат и носит лук и стрелы.

      Я знала: в имени твоём –

      Походный стан, хмельная слава,

      Ты пел: «Средь гор, средь гор мой дом…»,

      В окне Москва вставала справа.

      С тех пор средь гор, в твоём краю,

      Где может всякое случиться,

      Улыбку влажную мою

      Ты носишь в ямке над ключицей.

      С тех пор, куда бы день ни влёк,

      Ко всем занятьям и понятьям

      Ношу твой взгляд – как уголёк,

      Вот тут, на шее, под распятьем.

      Как я седлаю лошадь

      Я сую лошадке трензель,

      А лошадка не берёт.

      Трензель – это вам не крендель,

      А совсем наоборот.

      Трензель – это железяка,

      Это просто удила.

      Я сую лошадке сахар –

      Сахар, умница, взяла!

      Я сую лошадке трензель,

      Нажимаю на губу…

      У неё, как будто вензель,

      Метка белая на лбу.

      Я топчусь, лошадка рада:

      Не берёт – и все дела.

      Молодец! Так мне и надо!

      Я б давно уже взяла.

      «Косынка, пижамка, пелёнка…»

      Косынка, пижамка, пелёнка,

      Прохлада, как в летнем лесу…

      Я выкупанного ребёнка

      В постель на закорках несу.

      Сердитого, тёплого зайку

      Из ванной везу на спине –

      Коленки сквозь нежную байку

      Под рёбра втыкаются мне.

      Пусть лошадь и кормлена худо,

      И масти довольно простой,

      А всадник не тянет и пуда –

      Зато он сидит как влитой!

      И будет наездник он добрый:

      Недаром же дал мне Господь

      Отличные, прочные рёбра,

      Практичную, лёгкую плоть.

      Ни роста, ни стати, ни пыла,

      Ни прочих изящных затей –

      Одна лошадиная сила

      Досталась породе моей.

      На нас сэкономлены средства,

      Зато нам легко на земле:

      Ведь мы – переносчики детства,

      Мы учим держаться в седле.

      «Как пахнут морем и жасмином…»

      Как пахнут морем и жасмином

      Мои латышские духи!

      И вот, чтоб нравиться мужчинам,

      Я ими брызнула в стихи.

      Опять на голову свалилась

      Одесской тёткою – весна,

      И записная развалилась

      Внезапно