Минтака Ориона. Юрий Гельман

Фасад его с шестью колоннами был выкрашен в нежный розовый цвет и радовал глаз лепными фронтонами над каждым окном и над входной дверью, выполненными в классическом стиле.

      Графиня Ланская, которая все свободное время старалась посвятить детям, как правило, постоянно находилась дома, предпочитая не ездить по знакомым, а принимать их у себя. Ее супруг, сенатор Николай Алексеевич Ланской, был человеком честным и порядочным, вот почему к своим служебным обязанностям относился ревностно и даже пристрастно, не пропуская заседаний, каких-то комиссий и встреч. Уходил из дому он рано, когда дети еще спали, возвращался поздно, когда младших сыновей уже укладывали спать, и только Саше, да и то не всегда, удавалось вечером переброситься с отцом несколькими фразами.

      Однако по субботам и воскресеньям граф Ланской полностью дарил себя детям, которые – все без исключения – обожали отца. Он находил время и для игр, которые часто придумывал сам, и для каких‑то бесед с детьми, причем, эти беседы почти всегда бывали общими. Во всяком случае, так казалось мальчикам, которые не подозревали о том, что с их сестрами Машей и Леной папа иногда еще разговаривает наедине, даже не в присутствии матери.

      Вот и теперь, около одиннадцати часов утра, когда обычно скупое мартовское солнце неожиданно расщедрилось и выкрасило город своей золотой кистью, в большой гостиной дома Ланских царило оживление. Папа придумал новую игру. Еленушка, прекрасно владевшая фортепиано, должна была наигрывать отрывки из каких-то пиесок, а остальные дети, кто как разумел, должны были показывать, какому животному больше соответствует та или иная музыка. Животных тоже угадывали все вместе, смеялись, беззлобно подтрунивали друг над другом. Графиня же, тем временем, в малой зале, где, по обыкновению, принимала гостей, вела неторопливую беседу со своей давней подругой – Екатериной Муравьевой.

      Дворецкий Ланских, посчитавший меньшим неудобством отвлечь от разговора хозяйку, доложил именно ей, что аудиенции просит какой-то художник Шумилов.

      – Ах, наконец-то! – воскликнула Елена Дмитриевна, вставая. – Дорогая Катенька, сейчас я тебя с ним познакомлю.

      – Однако же, какой легкий на помин человек! – ответила Муравьева. – Ведь только о нем говорили…

      – Василий Кузьмич, проводите Шумилова в большую гостиную, – приказала она дворецкому. – Мы с Екатериной Степановной идем туда же.

      Уже через несколько минут в просторном зале со стрельчатыми окнами, в каждое из которых лился яркий свет петербургской весны, скромный художник Сергей Шумилов был самой графиней Ланской представлен главе семейства и дочерям.

      По случаю визита в столь аристократическое общество Сергей накануне приобрел новый костюм, который теперь сидел на нем почти безукоризненно, и туфли, что немного жали в пальцах, но зато были модными и красивыми. Держался Шумилов скромно, как и подобало держаться в доме сенатора человеку безродному,