Дом окнами на луг и звёзды. Ирина Глебова

все нужные анализы были сданы, Сергей узнал, увы, что его опасения не напрасны. У него никогда не будет детей…

      У Маши по щекам покатились слезинки, но Сергей обнял её, сказал почти весело:

      – А, может быть, так даже лучше? Никто из нас не будет страдать от чувства вины. Я же тебя знаю, ты непременно стала бы думать: «Будь рядом с ним другая женщина, он уже стал бы отцом! Он наверное мечтает об этом, а меня не бросает из жалости…»

      – А ты, ты бы так не думал?

      – Не могу ручаться, может быть. Теперь же мы можем не сомневаться друг в друге, просто любить. Разве это не чудо?

      Прошло три года, молодые супруги жили счастливо. Двойное бесплодие, как магическое заклинание, освободило их от изнуряющих надежд, напрасных терзаний. Они знали, что всю жизнь будут жить друг для друга, и это знание соединило их сердца и души в неразрывное целое. Их жизнь была прекрасна, а на свой скудный достаток они просто не обращали внимание. Всё было так, когда Мария однажды поняла, что беременна. Любая другая женщина заметила бы это гораздо раньше, но Маша настолько привыкла к мысли о своём бесплодии, что просто не обратила внимание на первые знаки. И только когда ребёнок локтем или ножкой явно и резко ударил там, внутри, она замерла и от изумления сказала вслух:

      – Что это?

      Её голос ещё не умолк, а она уже знала, поняла ответ. И поверила.

      Она хорошо помнит, как впервые встретилась взглядом с дочкой. Новорожденную Дашу спеленали и положили на столик тут же, в родильном зале. Мария, обессиленная, но возбуждённая и радостная скорее оттого, что кончилась терзавшая её сутки боль, приподнялась на локте и повернулась, чтоб посмотреть на дочку. Даша – туго завёрнутая в белые пелёнки куколка – смотрела прямо на неё. Глаза казались огромными, очень внимательными. Конечно же, Мария слышала и читала о том, что младенцы в первое время ещё ничего не видят. Но, Боже мой, эта малышка явно не просто видела – она словно оценивала то, что видит. Мария и сама не могла оторвать от неё взгляда, на сердце волна за волной накатывались чувства – восторга, нежности, умиления, удивления… Вдруг маленькие губки девочки – необыкновенно чёткие, словно нарисованные, – дрогнули в улыбке. Во всяком случае так Маше показалось – малышка улыбнулась. В это мгновение подошла санитарка, подхватила ребёнка на руки, унесла, что-то улюлюкая. Машу накрыли тёплым одеялом, сказали: «Поспи немного, через полчаса увезём тебя в палату». Она и вправду почти сразу впала в сладкую томительную полудрёму, а после так до конца и не знала: в самом ли деле видела этот оценивающий взгляд и улыбку новорожденной дочки или это ей пригрезилось. Ведь в следующие дни девочка, когда медсестра приносила её в палату, вела себя совершенно так же, как и другие младенцы: сосала грудь, плакала, спала… Вот только глаза у неё были всё-таки необычными. Дня через два, когда детей принесли очередной раз им, мамашам, нянечка, подавая девочку Маше, сказала:

      – А вот и твоя глазастая красавица!

      И Маша вдруг осознала: у Дашеньки