Труба и другие лабиринты. Валерий Хазин

описание небесного Иерусалима (Откровение, 21.11–23). Двенадцать оснований стены города, имеющие надписи имен апостолов, «украшены всякими драгоценными камнями. Основание первое яспис, второе сапфир, третье халкидон, четвертое смарагд, пятое сардоникс, шестое сардолик, седьмое хризолит, восьмое вирилл, девятое топаз, десятое хрисопрас, одиннадцатое гиацинт, двенадцатое аметист».

      В повествовании одним из устойчивых атрибутов, сопровождающих речи Шафирова, является его перстень с характерной «колкой, звездчатой искрой». Хотя рассказчик прямо нигде не сообщает, какой именно камень украшал перстень Шафирова, по многочисленным косвенным признакам, можно предположить, что камень этот – сапфир. См., в частности, комментарий № 15 к главе 2, части 1, в котором само имя Шафирова этимологически возводится к общесемитскому корню, означающему сапфир.

      Однако, происхождение этого слова до конца не ясно. В целом, «сапфир» – слово, обозначающее синий; вначале оно относилось к ляпис-лазури и, возможно, другим непрозрачным минералам синего цвета. По одной версии, оно пришло в европейские языки через латинскую форму ‘sapphirus’ от греческого прилагательного ‘sappheiros’, заимствованного, в свою очередь, из финикийского языка. Сходное слово существовало как в семитских (древнееврейском, арамейском), так и в персидском языках. Согласно другой гипотезе, слово не являлось семитским по происхождению. Некоторые лингвисты полагают, что его первичным источником был санскрит.

      Сапфир считался символом власти, верности, целомудрия и скромности, а в средние века его именовали «епископским камнем», считая, что он олицетворяет высшие духовные ценности, сохраняет от гнева и страха, является символом надежды. Кроме того, сапфиру приписывали свойства уменьшать боль, предотвращать разногласия, а также даровать вечную жизнь обладателю камня.

      42

      Так говорил Шафиров…

      См. Примечание 12 к главе 1 части 1. В целом речи Шафирова являются разветвленной парафразой слов из книги Екклесиаста, а «ситуация вопрошания» воспроизводит синтаксис и стилистику диалога Всевышнего с Иовом (См. Иов, 38–41).

      См. также Екклесиаст (3:1–2): «Всему свое время, и время всякой вещи под небом. Время рождаться и время умирать; время насаждать и время вырывать посаженное» и след.

      43

      и сказал девяносто девять тысяч слов.

      Устойчивый оборот, используемый рассказчиком неоднократно.

      Восходит к истории мусульманского праздника Мирадж (Исрав аль-мирадж или Раджаб-байрам) и преданию о чудесном путешествии Пророка Мухаммада из Мекки в Иерусалим (Аль Кудс) и Его вознесении к небесному престолу Аллаха.

      Согласно преданию, Мухаммад, уснув возле мекканской мечети, чудесным молниеносным способом при помощи Архангела Джабраила (Гавриила) на крылатом коне Бураке совершил путешествие в Иерусалим, а затем, оставив там Бурака, в сопровождении Джабраила прошел семь небес.

      На