Советский анекдот (Указатель сюжетов). Миша Мельниченко

Действительно, из доступных нам дневниковых записей ничего не было «вычеркнуто», однако даже эти немногочисленные материалы дают нам некоторые основания для констатации возможной идеологической ангажированности собирателя. К примеру – в июле 1928 года в дневнике Соколовой был записан такой анекдот:

      «Ох, эти мне большевики. Они у меня вот где сидят. Этот Рыков. Взяла бы железную палку, раскалила ее и всунула бы холодным концом ему в жопу». – «Почему же холодным, Ада?» – «Чтобы он вытащить не мог.» – ДН: 04.07.1928 [СН 1925 – 1985(3): 3].

      Через шесть лет в тетради «Bon mots» появляется следущая запись этого анекдотического сюжета:

      «Ох, чтоб этому Самойловичу пропасть. Был бы я Сталин, я бы приказал взять железную палку, раскалил бы один конец и воткнул бы ему в жопу другим концом». – «???» – «Чтоб он вытащить не смог». – ЗФ: 1934 [СН 1924 – 1937: № 457].

      В итоговое собрание сюжет попадает в совершенно ином виде (800A). Безусловно, данный сюжет в поздней советской анекдотической традиции имеет привязку к Сталину и к Гитлеру, но все же перед нами пример собирательской непоследовательности: в итоговую версию собрания, ориентированную на публикацию, автор включает не зафиксированный в его записях 1920 – 1930 годов текст, а наиболее идеологизированную версию анекдота, возможно не имевшую хождения в указанный период.

      Если примеры, могущие указывать на идеологическую ангажированность собирателя, весьма немногочисленны, то случаи редактуры, обусловленной другими причинами, исчисляются десятками. Н.В. Соколова так объясняет возможные искажения и анахронизмы:

      Отдельные ошибки, огрехи могли возникать и при позднейшей стилистической редактуре текста. Так, в каком-то анекдоте двадцатых годов было написано «мастерская по ремонту примусов», я ничтоже сумняшеся добавила «и керогазов», опираясь на смутные воспоминания, и в таком виде напечатала анекдот в «Огоньке». Читатель в письме разъяснил мне, что керогазы появились только после войны. Память ненадежна, обманчива, все помнить немыслимо, есть вещи (особенно бытовые), которые сегодня проверить крайне затруднительно или попросту невозможно.

      В тех случаях, когда мы имели возможность сравнить исходную запись и текст из окончательной редактуры, можно увидеть очень серьезную стилистическую редактуру, в ряде случаев лежащую на грани с изменением сюжета. Различия первой записи и поздней версии текста у непрофессионального собирателя фольклора могут объяснятся не только необходимостью «раскрытия» анекдота, но и невозможностью дистанцироваться от традиции. Записывание анекдота зачастую превращается в его письменное рассказывание – текст в таких случаях может обрастать мелкими авторскими добавлениями, направленными на «улучшение». Это нормально и остается в рамках допустимой для устного текста вариативности. Однако, что касается собрания Соколовой, мы можем констатировать наличие совершенно очевидной творческой инициативы собирателя. Психологический