Супер сайз. Двойной удар. Инга Васильевна Максимовская

и у меня в кармане пиджака, в кошельке,– пробасил чертов мерзавец, уставившись на меня глазами цвета топленого шоколада. Интересно про какие деньги он ведет речь? – Кстати, я поражен сервисом. Еще никогда в жизни меня не обслуживала невинная овечка. Вы операции там делаете что ли? Тогда цена на услугу слишком мала, детка. Я плачу в два раза больше, возьми с учетом.Ты просто бомба, и в прямом и в переносном смысле. Отвал башки, хотя я и не люблю пухленьких котлеток. И скажи своим начальникам, что в торт, все же, надо подсаживать красоток размером помельче. Потому что вчера бисквит просто в крошки разлетелся, когда ты появилась из него. И что у меня на голове, черт возьми?

      Я замерла на месте от осознания позора и тихо застонала, чувствуя саднящую боль там, где ее никак не должно было быть. Но судя по моим «утяжкам» телесного цвета на голове незнакомого мужика, ооооо… Что же я натворила? И как это вышло? Я же берегла себя, и у меня свадьба через неделю. И совсем не с этим волосатым мерзавцем. Глаза уперлись в бурые пятнышки на простыне, мозг подкинул воспоминания о прошедшей ночи. Тело отзвалось приятным разливающимся по венам огнем, а щеки залила такая краснота, что хоть прикуривай. Я взревела и ломанулась к креслу, в котором валялись мои вещи, в таком виде, словно их вчера топтало стадо диких бизонов.

      Да, я вспомнила все, как в фильме со Шварценеггером. И эти знания выбили из меня остатки разума.

      – В общем, ты украсила мой мальчишник, пончик. Теперь можно и кольцеваться,– хмыкнул мужлан. Вцепившись огромной пятерней в утяжки на своей голове. Дернул их, и взревел подобно вепрю в период спаривания. Крючки, обеспечивающие удобство носительницы бельишка, запутались в буйно шевелюре мамонта, зато моему взору предстала щека случайного любовника, пересеченная длинным шрамом. Черт, он наверное еще и бандит.

      – Мне пора,– вякнула я, на ходу натягивая свое любимое платье, сейчас больше похожее на измочаленную тряпку. Туфля валялась возле двери, отчего то сиротливо одинокая. Слава богу сейчас лето, жара, и я наверняка смогу добежать до канадской границы в неполной экипировке.

      Хромая, как раненая кобыла, я пересекла огромный холл дорогой гостинцы, даже не подумав, что если сниму единственную чувяку на каблуке, то бежать станет гораздо удобнее. Меня гнал инстинкт самосохранения и чувство. Которое иначе, как посыпанием головы пеплом, назвать я не могу.

      – Эй, детка, – трубный голос, несущийся мне в спину, только придал мне ускорения.– Деньги, ты забыла… Черт.

      Пять часов спустя

      – Что, правда проснулась с тем громадным качком? – с придыханием спросила Зайка, сквозь прищур рассматривая мою вздрагивающую на стуле фигуру. – И как он? Оооо, ты ему свой цветок подарила?

      – Прекрати пожалуйста, – хлюпнула я носом, красиво пустив ноздрями огненно – горячее какао.– Прекрати называть это цветком. И вообще, я сейчас от позора сдохну.

      – Так это ты так все время называла свою позорную для двадцати – трехлетней бабы девственность,– кровожадно хмыкнула Заюша, превращаясь наконец – то в самою себя.– Давно пора было. Слава богу, козел этот, женишок твой вовремя себя проявил как вонючее парнокопытное.

      Я вздрогнула. События вчерашнего вечера, смазанные страхом от содеянного, наконец-то расправили в моем мозгу свои ядовитые крылья. На глаза навернулись предательские слезы.

      Свадьба. У меня должна была быть свадьба. Через неделю я бы стала женой перспективного юриста, рассталась бы со своим «цветком» мать его за ногу, не вномере дорогого отеля, а в семейном пентхаусе, подаренном нам с Гриней моим любящим папулей, вдруг воспылавшем к брошенной когда – то дочери, отцовской любовью.

      А вчера… Черт, черт, черт.

      – Я давно говорила, что Гришка твой дерьмодемон,– шумно втянула из чашки эспрессо Зайка.

      – Да уж,– просипела я, вспомнив стоны жениха, несущиеся из недр моей недвижимости. И дернул же меня черт вчера заехать в будущее семейное гнездо и обнаружить там… Мой несостоявшийся будущий муж стоял на четвереньках посреди обставленного мною с любовью холла, весь в ремнях. А женщина с ногами такой длинны, что у меня закружилась голова, обрабатывала его откляченный зад страшной плеткой.– Он так мычал, как корова. Мычал, полз в мою сторону, представляешь. Зай, как же теперь, свадьба ведь уже назначена? И квартира эта, подарок папин… Меня тошнит, когда я представляю, что туда вернусь хоть на минуту. А еще я мылась сегодня полтора часа, чуть шкуру с себя не содрала. Такая грязь. Представляешь, этот мамонт, он подумал что я… Денег мне за услугу предложил, это же позор.

      – А что он еще должен был подумать? Что ты ниспосланный для его уиех ангел? – дернула плечиком Зайка.– Ты как в торте то оказалась, кстати?

      Хороший вопрос. Я не помню, как я оказалась в торте. Помню только, как перепутала коридоры, оказалась вместо туалета в какой – то махонькой кухоньке ресторана, в котором отмечала прощание с девичьей свободой, прилегла на кухонный остров и задремала. Проснулась от того, что было темно, у меня затекло тело и жутко воняло ванилью, а я ненавижу этот запах. Казалось, что меня закопали,живой, и от этого началась паническая атака.А потом грохнула музыка. Да