Каприс для Кати. Алекс-Мари

я попала в прошлое! Я живу в две тысячи шестнадцатом!

      Он осторожно отцепил ее пальцы от своего рукава.

      – Этого быть не может!

      – А я о чем?! – она опять заметалась, – быть не может, но случилось! Только за что это мне? В фильме, там они в могилах солдат рылись, а я ничего такого…

      – Ты про какой фильм твердишь? Какие могилы?

      – Ой, да ты не поймешь! Слушай! Мне надо в монастырь вернуться, там ворота назад!

      – Какие ворота?

      – Ну проход, где я в вашем времени оказалась! Я там шла-шла, а вышла тут!

      Миша помотал головой.

      – Нельзя в монастырь! Там немцы кругом.

      – Миша! – Катя снова схватила парня за телогрейку, – пойми, если я туда не попаду, я навсегда останусь в этом времени! А там мама… И папа… И…

      Катя вдруг заплакала, уткнувшись парню в грудь. Не ожидавший такого, он сначала было отшатнулся, но потом осторожно сомкнул руки у нее за спиной.

      – Ну, не реви, не реви, – нарочито грубо проговорил он, похлопывая ладонью между лопаток, – надо, значит надо. Пойдем.

      Глава 3

      Они вышли из дома. Миша привычно осмотрел улицу в щель в заборе и махнул рукой – можно! Он придержал тяжелые ворота, и выпустил Катю.

      – Ты дом закрывать не будешь? – шепотом спросила девочка.

      – Я закрыл, – ответил он ей так же.

      – А на ключ?

      Миша усмехнулся.

      – От кого? Немцы захотят зайти, так и в закрытый дом зайдут. А свои не полезут. Сейчас все прячутся, не до этого. Да у нас и брать-то нечего.

      – А ты с кем живешь?

      – С теткой, отцовой сестрой.

      – А где она?

      – Она в подвале прячется.

      – А ты почему дома?

      – Не хочу в подвале сидеть.

      – Мм, понятно… – ответила Катя, хотя ей было совсем непонятно.

      Ребята шли по краю улицы, постоянно оглядываясь на каждый шорох. Постепенно Катя начала узнавать места, где она уже проходила.

      Пару раз им навстречу попадались немцы, сначала двое на мотоцикле, и тогда Миша столкнул ее в обочину, и упал сверху сам, завалив обоих снегом. Второй раз они заметили машину с солдатами. Немцы вели себя деловито, перекрикивались хриплыми голосами, и было видно, что они торопятся.

      Миша протащил Катю через кусты, и они вышли на какую-то тропу вдали от дороги. Тут можно было отряхнуться от снега и передохнуть.

      – Миша, а где твои родители?

      – Отец на войне, а мамка умерла давно, я еще маленький был. Мы с тетей Машей жили, отцовой сестрой.

      – Ты в школе учился?

      – Учился, – кивнул он, – восьмилетку закончил. А потом с отцом на фабрике работал.

      – А лет тебе сколько?

      – Шестнадцать. А тебе?

      – Мне пятнадцать будет скоро.

      Катя посмотрела на парня и вдруг подумала, как он отличается от парней в ее времени. Даже лицо его было другое – строгое, серьезное. И сам он такой… Сосредоточенный. Как взрослый.

      Потрепанная одежда, очевидно, грела плохо. Миша потирал красные руки и всё пытался натянуть на них рукава. Катя решительно стянула перчатки.