Проект «Работяга». Алексей Осадчук

вполне доволен своей жизнью.

      Я вздохнул. Надо вернуться. Вдруг Шантарский поможет…

      После короткого приветствия Виталий Андреевич распахнул двери, пропуская меня в кабинет:

      – Проходите, присаживайтесь.

      Холеная рука директора вытянулась в приглашающем жесте. Глухо звякнул браслет золотых часов.

      – Кофе?

      – Воды, если можно, – ответил я, лихорадочно подбирая аргументы в предстоящем разговоре.

      Прикрывая дверь, Шантарский обратился к секретарше:

      – Дарья Филипповна, будьте добры, мне кофе, а Олегу Ивановичу стакан воды.

      Обогнув мой стул и дохнув запахом дорогого одеколона, Шантарский легко опустился в свое кресло. Живые голубые глаза печально смотрели на меня.

      Почему-то ни на минуту не сомневаюсь – директору банка искренне жаль меня.

      – Небось, уже успели обидеться? – улыбаясь, сказал он. – Представляю, что вы уже себе там придумали. Мол, отшить решил. Клерка подсунул.

      – Что вы, Виталий Андреевич, – махнул я рукой. – И в мыслях не было. Вы человек занятой. Если директор будет к каждому клиенту выбегать…

      – Надо будет – выбегу, – весело улыбаясь, ответил Шантарский. – Вон в кабинет к моим западным коллегам любой клиент может легко зайти. Слова никто не скажет. Это у нас тут средневековье процветает.

      Я улыбнулся в ответ. Полностью согласен. Помню, как в Дрездене деньги в одном банке снимал. На моих глазах старушка, как ледокол, пересекла весь зал и без стука вошла в кабинет директора. Так тот даже подпрыгнул со своего места и услужливо пододвигал стульчик бабульке. Я было подумал, миллионерша какая-то. Какое… Потом объяснили, обычная пенсионерка…

      Дверь открылась, и в кабинет вошла секретарша, неся на подносе маленькую чашечку кофе и мой стакан с водой.

      – Благодарю, Дарья Филипповна, – сказал Шантарский.

      – Спасибо, – присоединился я, беря стакан в руку.

      – Кстати, никогда не видел, чтобы в Европе в рядовом филиале банка у директора была своя секретарша, да еще и кофе делала, – улыбаясь, продолжил тему Шантарский.

      – Мне, признаться, тоже не приходилось, – согласился я.

      Секунда на то, чтобы сделать первый глоток, и беседа продолжилась.

      – Возвращаясь к моим словам, вынужден все-таки объясниться, – начал Шантарский. – Дело в том, что я всего как час назад прилетел из Мюнхена. Пока душ, завтрак, даже семью еще не видел. Сразу же на работу… Вижу, а вы уходите. Если бы не знал о вашей проблеме, может быть и не окликнул.

      – Благодарю, мне льстит ваше внимание к моей скромной персоне.

      – Каждый клиент для нас дорог.

      Вот она гонка за всем европейским в своей красе. Как попугай, повторяет вдолбленные в подсознание западные слоганы. Вечные восклицания: «А вот на Западе!», «За рубежом все не так!» Хотел бы я тебя представить в ситуации с немецкой фрау. Не в той, которую ты сейчас сам по своей воле прокачиваешь. Эдакий барский жест. А вот именно в той ситуации, в которой оказался немец, «твой коллега», как ты сам выразился. Предполагаю,