Дорога оружия. Виктор Ночкин

раз пальнет, не развалится. А после – как удача выпадет.

      – Метко пальнет! Очень метко! Все пристреляны, все…

      – Мне вещь нужна, – перебил Мажуга, – чтобы послужила, чтобы вспоминали, кто подарил. От чистого, как говорится, сердца чтоб.

      Торговец сам сунулся к прилавку, легонько отодвинув Йолю, пошевелил собственный товар, выбрал здоровенный пистолет, быстро отер полой плаща и, развернув рукоятью, протянул Мажуге:

      – От вещь! Гляди, почтенный! Это сразу видно, что от сердца.

      – Нет, не то. Я ж не себе, племяшке вон, чтобы дитю сподручно было.

      – Почему дитю? – засуетился торговец. – Девице-красавице! Щас я… я щас… Если б сразу знал, что красавице, другой бы предложил. А погодь-ка, почтенный! – Оставив покупателей, красномордый нырнул за прилавок, вытащил откуда-то из-под низа небольшой револьвер с красивой инкрустацией на рукояти: – От славная оружия для красы-девицы! До Погибели сделана, а все как новая. Гляди-ка, блестит узор!

      – «Леди Смит»? Та не, то игрушка. А мне вещь нужна. Вроде «Беретты М-92», к примеру.

      Торговец смерил Мажугу внимательным взглядом, снова нырнул под прилавок, вытащил пистолет. Мажуга осмотрел его, протянул руку. Торговец вручил магазин. Оба не произнесли ни слова, но Йоле казалось, что они беседуют. Ржавый снарядил оружие, что-то дернул, чем-то щелкнул, вскинул руку, будто прицелился в развешанные на стене кобуры, посмотрел на хозяина лотка, тот кивнул. Взгляды и жесты заменяли продавцу с покупателем человеческую речь. Наконец Игнаш решился:

      – Поработала вещица немало, но еще послужит. Цена?

      – В какой монете?

      – Киевское золото.

      – Два золотых. Полсотни патронов – еще три серебряка.

      – Это с двумя магазинами.

      – Один всего и есть. Кобуру дам хорошую.

      – Не стоит двух гривен.

      Пока торговались, Йоля выпустила куртку Мажуги и изо всех сил стиснула ладони – очень уж тянуло цапнуть что-нибудь с прилавка. Ну прямо невмоготу было.

      Продавец заулыбался, источая волны перегара и лукового духа, кивнул:

      – Соглашайся, почтенный, вон красавица твоя как разволновалась. Очень ей «беретта» глянулась. А разве можно красавице отказывать?

      Мажуга подумал немного и сказал:

      – Можно.

      Продавец так искренне расстроился за Йолю, что едва слезу не пустил. Но Мажуга уже решился:

      – Ладно, беру. Кобуру только покажь.

      Когда торг подошел к концу и торговец взвешивал на пальце золотой, собираясь сказать, что слишком легковесный, Мажуга склонился к нему и тихо произнес:

      – А теперь и о моем деле поговорить можно. Для себя тоже кой-чего ищу.

      – С твоим-то кольтом? – Торговец так поразился, что не только забыл о привычных ужимках, но и не стал даже спорить по поводу подпиленной гривны. – Я ж знаю, кто к такому привык, ни на что не променяет! Хотя есть стволы получше, на мой вкус, но тут дело привычки!

      – А! – Мажуга махнул рукой. Сунул Йоле «беретту»