Операция «Смоленский капкан», или Пропавший обоз НКВД. Александр Костенко

протянутый судмедэкспертом лист бумаги, – у окна лежит труп мужчины, на вид 40–45 лет, нормального телосложения, правильного питания. Температура тела при измерении в прямой кишке 34 градуса по Цельсию. Трупные пятна незначительно выражены на правой боковой части тела. При надавливании исчезают. Трупное окоченение слабо выражено в группе жевательных мышц. Глаза закрыты, роговицы блестящие, прозрачные. Носовые отверстия содержат засохшую кровь. Рот закрыт. Язык находится за зубами. Грудная клетка цилиндрической формы, ребра и грудина на ощупь целы. Под грудиной – входное пулевое отверстие. Выходного отверстия нет. Кости конечностей на ощупь целы. Труп лежит на правом боку в позе «эмбриона», поджав ноги к животу, вследствие огнестрельного ранения в область живота, вероятно, и повлёкшего смерть, – Мазин бросил вопросительный взгляд на эксперта и, уловив едва заметный кивок, продолжил. – Теперь по документам, – Мазин взял со стола тёмно-синюю книжицу с тиснёным имперским орлом, – Карл Вассерман, гражданин ФРГ… Только этого нам не хватало… Далее, дипломатическая карточка пресс-атташе посольства ФРГ в Москве, – следователь оторвал взгляд от документов. – Семенихин, срочно вызывай посольских и следственную группу с Лубянки, пускай летят сюда в темпе и сами эту кашу расхлёбывают. Чего тебе? – Мазин недовольно повернулся, ощутив на плече лёгкое прикосновение Голикова – курсанта Высшей школы милиции, присланного на стажировку из Главного следственного управления.

      – Товарищ майор, пройдите, пожалуйста, в соседнюю комнату.

      Мазин нехотя повернулся, неприязненно подумав про себя: «Ишь ты какой, пожалуйста, видите ли», – и всё же решительно двинулся в указанном направлении, быстрым шагом прошёл в высокие распахнутые двери в полумрак то ли кабинета, то ли библиотеки. Не успев оглядеться, Мазин остановился за спиной стажёра и, проследив за его взглядом, замер на месте. На зелёном сукне письменного стола, рядом с большой бронзовой чернильницей, как ни в чём ни бывало лежал большой слиток жёлтого металла явно в банковском исполнении, маслянисто сверкая угловатыми гранями в полумраке комнаты. Мазин вдруг почувствовал, как внизу живота мгновенно образовалась пустота, и на непослушных, враз ставших ватными ногах он сделал два шага до стоящего в полумраке кресла и в изнеможении упал на мягкий плюш.

      – Всё – приехали. Стоп. Ничего больше не трогать! Семенихин, ты вызвал комитетчиков?

      – Уже едут, – доложил стажёр. – Тут вот ещё под каминной полкой коробку нашли…

      Мазин показал рукой:

      – Поставь на стол, – тяжело поднялся и, достав чистый носовой платок, двумя пальцами осторожно приоткрыл картонную крышку…

      И снова обессиленно упал в кресло.

      – Руками ни к чему не прикасаться! Сидим и спокойно ждём коллег с Лубянки. Всем понятно? – неожиданно совсем севшим голосом проговорил следователь, почувствовав, как в горле пересохло, а в затылок, как будто воткнули раскалённую иглу.

      Смоленск,