Zona O-XА. Книга 1. Чёрная дыра. Виктор Грецкий

беспокоить.

      – Надо подождать, пусть отлежится – подумал Саня, решив вернуться на кухню.

      Уже двигаясь в сторону кухни и задумчиво находу бубня: – Надо Ж дать, надо Ж дать, – он, вдруг, остановился. Взгляд его упёрся в лежащую на телефонном столике книгу.

      – Воскресенье, – прочитал Гиров заглавие романа Льва Николаевича Толстого, взяв книгу в руки и постояв неподвижно несколько секунд, повернул назад. Сев за стол, он стал медленно выводить:

      Тридцатый день Поста,

      Я одинок как перст.

      Ни Пушкина, ни Блока,

      Ни… сурово.

      Я в узел завязал себя, постясь,

      А Бес… Бес мясо жрёт.

      – Толстого?

      – Да, увы, ведь нет у нас коровок.

      Прочитал. Ему явно не нравилась последняя строка залетевшего в его голову не весь откуда стишка, прежде всего, из-за нарушения в ней слога. Написание стихов Саня считал для себя этаким приятным время провождением, но несмотря на это понимал, что если теряется слог, то и мысль начинает хромать и уходить с верного пути.

      – Ладно, дозреет, – подумал он и пошёл допивать чай.

      – Написалось, – спросила Лёля, когда он вернулся.

      – Не до конца, – как бы извиняясь, улыбнулся он в ответ.

      – Ясно. Санёчек, я про Шурика нашего подумала. Может, отправить ему в помощь парочку человек? Из приезжих? Узбеков, например? Они, я думаю, согласятся в деревню переехать, лишь бы там работа была.

      – А, что? – заметив удивленный взгляд мужа, заторопилась Лёля. – Они, хоть, не пьющие, не подведут. Замучился, ведь, там совсем один сражаться с этим беспределом. Мало того, что Новый год с коровами одному встречать пришлось, так ещё все две недели, как прокажённый, проработал безвылазно.

      – Ага, а не проработал бы две недели, как ты говоришь, как прокаженный, и был бы для этих коровушек свой Освенцим, – грустно подытожил её рассказ Гиров. – Хотя узбеки и на Севере… не знаю, не знаю.

      – Поумирали бы все коровушки с голоду, – кивнула жена. – Её ведь матушку ещё и доить надо по часам, а иначе мастит и воспаление молочной железы… – Лёля тяжело вздохнула, глаза её стали наполняться слезами и она, решив, что лучше не стоит озвучивать всю вставшую перед глазами картину, попыталась взять себя в руки.

      – Да, повезло всем, что Шурик в прошлом году вернулся в деревню, – согласился с ней Саня.

      Он, вновь, с горечью вспомнил рассказ племянника, о том, как на Новый год все работающие с Александром в коровнике мужики и бабы, уйдя отмечать праздник, вернулись на работу уже только после старого Нового года, и ему в одиночку пришлось бороться за жизнь этих загадочных и до глубины души любимых им животных.

      – Они, дядька, ведь прям как инопланетяне, – вспомнил Гиров рассказ племянника. – Смотрят, главное, на тебя огромными глазищами и такое ощущение, что всё-всё понимают и что-то тебе сказать хотят.

      – Эх, Шурик, Шурик, – с нежностью подумал про себя Гиров. – Спасибо тебе за то, что ты есть.

      Гиров вернулся к письменному столу и, ещё раз посмотрев на коротенькое шутливое стихо,