Убойные ребята. Михаил Серегин

Он подумал, что неплохо было бы прогуляться, как вдруг зазвонил телефон.

      Владимир дотянулся до аппарата на журнальном столике.

      – Слушаю.

      – Марков говорит, – прозвучал в трубке низкий баритон, – давай-ка, подгребай ко мне. Дело есть.

      – Серьезное?

      – Да уж мало можно найти дел посерьезнее. В общем, есть заказ.

      – Понятно, – сказал Свиридов. – Буду через полчаса. Значит, дело у Китобоя ко мне есть, – положив трубку, резюмировал он вслух. – Это, конечно, занимательно. Особенно если учесть, что, кажется, деньги у меня уже кончаются.

      – Вла-ад!!

      Свиридов поморщился. Эти трубные звуки свидетельствовали о страшном: о том, что Фокин пробудился.

      – Вла-а-ад!!

      Свиридов появился в дверях. Страдальческое лицо Афанасия Фокина багровело на подушке.

      – Если насчет того, чтобы за пивом сходить, так даже и не думай: не пойду, – объявил Свиридов.

      – Да не… я вот что… денег мне займи, а? За… за пивом я тогда уж сам… эта-а…

      – Денег нет. То есть немного есть, но я тебе не дам. В гостиной в баре осталось немного рому. Полбутылки. Я его, правда, с горячим чаем пью, но так и быть… похмеляйся, бродяга.

      Фокин заметно оживился.

      – А ты куда? – спросил он.

      – Дела. Пей ром, веди себя культурно и к Наполеону не приставай. Ясно?

* * *

      Валерий Леонидович Марков, в определенных кругах известный под звучным именем Китобой, пригладил свои и без того аккуратно уложенные волосы и произнес:

      – Ну что ж, Вован, а выходит так, что надо тебе вертаться во Владивосток.

      – До того света и то, по-моему, ближе, – с непроницаемым лицом отозвался Свиридов. – А что мне делать-то там, во Владивостоке? Ты что, решил там филиалы налаживать, что ли, Валерий Леонидыч?

      – Погоди, – прервал его тот. – Наладить там в самом деле кое-что не мешало бы. Только не фили… этот… фили-ал, как ты сказал, а – порядок.

      – «Страна наша велика и обильна, а порядка в ней нет», – процитировал Свиридов. – Как было в девятом веке, так до сих пор и осталось.

      – Владивосток, как ты правильно сказал, – это у черта на куличках, – продолжал Марков. – И там все по принципу живут: «До бога высоко, до царя далеко». Лапа Москвы, конечно, длинная, но и она не всегда дотуда дотягивается. Потому там тот правит, кто в разборах оттопыристее себя показал. Там еще с тех пор, как Горбатый перестройку заварил, все делалось не так, как у людей. У них во Владивостоке всегда был четкий раздел: воры и спортсмены. Воры – это ты сам понимаешь, законников кодла, «синих», а спортсмены – это из бойцов выходцы, подкованные ребята, раньше в спорте шарились, в боксе там, в борьбе, все такое. Так вот, спортсмены были с ворами в напрягах, определился четкий раздел, где и кто свой кусок пирога имеет, кто кого стрижет. Воров еще года три назад конкретно подпирали, лидеры спортсменов, Голубь-старший, Руслан Резаный и Чех, конкретно