Контрастные рассказы. Александр Сороковик

вылетел на перекрёсток и, игнорируя красный сигнал светофора, пронёсся поперёк «зебры». Молодая женщина с девочкой лет шести, переходившая улицу, не успела даже испугаться, настолько это было неожиданно. Раздался глухой удар, машина, визжа покрышками, вылетела к противоположному тротуару, смяла припаркованные там автомобили и встала. Из неё выбрался крупный мужчина в дорогом пиджаке и, пошатываясь, быстро пошёл в сторону переулка.

      Наперерез ему бросился парень, стоявший с девушкой неподалёку, следом за ним пожилой мужчина. Однако водитель на ходу ударил парня в лицо, завернул за угол и скрылся в переулке, ведущем на соседнюю оживлённую улицу. Пожилой остановился, явно опасаясь преследовать здоровяка-водителя. Остальные свидетели этой сцены толпились вокруг пешеходного перехода, на белой разметке которого уличный фонарь равнодушно освещал расползавшуюся красную лужу…

      Почему я тогда вас отпустил? Надо было настаивать на своём, твердить, что один с Алёшкой не управлюсь, что он маленький, капризный. Но вы всё равно убежали: «Мы быстро, честное слово! Важная тренировка, тренер просил обязательно быть!». А теперь мы с ним навсегда одни остались. Нет, не одни, спасибо Светланке, она учёбу забросила, всё время с нами. Вернее, с Алёшкой, с племянником своим, которому она теперь вместо матери. А я бегаю по кругу – всё хочу подонка того наказать, как будто вину снять с души. Понимаю, что этим своих девочек не верну, но нельзя же так – их нет, а эта мразь спокойно по земле ходит!

      Свидетели сперва с пеной у рта кричали: «Это он: из машины вышел, шатаясь, пьяный был, вот этот, точно, я его узнал!». А теперь глаза прячут, мямлят, что вроде и не он вовсе. И следователь говорит, что владелец не причём, он дома был, а машину у него угнали – нарик какой-то, под кайфом.

      Тот негодяй непростым оказался, у него связи, знакомства, деньги. Свидетелей запугал, или подкупил. На следователя начальство надавило. А мне адвокаты намекнули, чтоб сидел и не рыпался – иначе быстро дело сварганят, распространение наркотиков, например, и упекут лет на шесть. А Алёшку – в детдом, фамилию сменят, в другую семью отдадут, или вообще, за границу.

      Знают, суки, чем взять! У меня мысль была – купить пистолет, можно же найти каких—то подпольных торговцев, подстеречь этого гада где-нибудь возле офиса, подойти поближе – он ведь в лицо меня не знает, все дела его адвокатишка крутил – и выстрелить в рожу пару раз, сколько успею. И что дальше? Меня тут же схватят, и всё, та же картинка: папа в тюрьме, сын в приюте. Нет, тут спешить нельзя! Пусть думают, что они меня сломали. А я пока затаюсь, залягу на дно. Но тебя, гад, всё равно достану…

      ……………….

      Квартиру я продал, зачем она мне теперь? Купил себе жильё в пригороде, комната крошечная, удобства частичные. Зато разница хорошая получилась. Из неё я потратился на дорогой компьютер, да ещё на «Беретту» с глушителем. Буду теперь этого гадёныша изучать, все его страницы взломаю, выслежу и настигну. А остальные деньги Светланке отдал – чтоб она Алёшку официально усыновила и вырастила, если что, тогда у меня руки развязаны будут – это мы с ней давно решили.

      * * *

      Пора. До Алёшки не доберутся, он теперь официально Светин сын, я всё рассчитал. Знаком со всем окружением этого гада, и даже с ним самим. По интернету, конечно. Знаю все его слабости и возможности. Если нужно, проникну в любой дом, просочусь в любую щель. Света требует, чтобы я не подставлялся, хочет, чтобы вернулся обязательно. Алёшке рассказала, что папа выполняет особое задание в далёкой стране, но скоро непременно к нему приедет – нельзя малыша оставить без папы, он и так не помнит, что у него мама была, её мамой называет. Ну, что же, она с ним дома остаётся, а я отправляюсь в путь: этот гад с друзьями на базу отдыха в Самойловку собирается, или там его достану, или по пути. А дальше, как Бог рассудит…

      * * *

      Залепленный снегом внедорожник не дотянул до тяжёлых, глухих металлических ворот буквально полсотни метров. С трудом приоткрылась правая задняя дверца, на занесённую снегом дорогу вывалился мужчина в коротком полушубке и, проваливаясь в сугробы почти по пояс, побрёл к воротам. Нашарил звонок и стал нажимать кнопку, пытаясь сквозь завывание метели услышать звук.

      Снегопад усиливался, холмики непорочно-белого снега вырастали на крыше автомобиля, на капоте, заполняли ямки следов, оставленные в снегу человеком у ворот. Он позвонил ещё раз, попытался было постучать в тяжёлые створки, но быстро оставил это занятие – такими массивными, гасящими любой звук они были.

      Крепкий двухэтажный дом под синей металлочерепицей безмолвствовал, однако светились фонари во дворе и у ворот, а также два окна на первом этаже – значит, хозяева были дома. Наконец, после ещё нескольких попыток быть услышанным, входная дверь, ведущая в дом приоткрылась, и на пороге появилась мужская фигура в овчинном тулупе, шапке и валенках.

      Фигура махнула рукой, словно говоря: «Слышу, иду!», и направилась к воротам по узенькой дорожке, засыпанной вполовину от уровня снега во дворе – очевидно, недавно чищенную. Вскоре раздалось шарканье лопаты, разгребавшей снег, и калитка приоткрылась. Хозяином оказался