Наложница дракона. Диана Хант

словно сказали, что неповиновение вожаку грозит страшным, и он понял, поверил.

      И вот сейчас, наблюдая эту несправедливость, глядя, как у нее отбирают пару, истинную пару, которую она выбрала, драконица обиженно взревела!

      Каким-то образом я поняла, что не смогу ничего сделать сама, то есть, будучи в человеческом теле.

      Словно в подтверждение моим словам, Исам, спружинив коленями, взвился в воздух, и вот уже в воздухе замер, маша крыльями, Ледяной дракон!

      Серебристый! Сияющий! Великолепный! С огромными сними глазами, мощными крыльями, гневно распахнутой пастью!

      Увидев свою истинную пару, драконица заревела, оглушая изнутри и рванулась к нему!

      А я словно отступила назад, выпуская ее на волю.

      Привычный жидкий огонь разлился по венам… Перед глазами встала красная пелена. Рев дракона, который рвался на свободу, навстречу своей истинной паре, оглушал.

      А в следующий миг, когда мир взорвался ожидаемой болью, свет перед глазами померк.

      Словно со стороны я увидела, как хрупкая фигурка в золотых одеждах, оседает на помост. Как в замедленной съемке подкашиваются колени, глаза закатываются и закрываются, и вот она лежит, неловко вывернув руку.

      Рядом стоит отец с перекошенным от злости лицом.

      А сверху кружит Ледяной дракон и зовет подругу.

      Это было последнее, что я видела.

      Навалилась тьма.

      Глава 5

      Мама… мамочка… мамулечка… как же плохо! Не вынести этого, не вынести! Больно. Голова… раскалывается. И тошнота. Снова и снова сотрясает спазмами, и с каждым спазмом все ярче и ярче вспыхивает боль. Страшная, неистовая…

      И кружит, кружит… мутит.

      – Мамуль, – шепчу запекшимися губами, но вместо шепота из груди вырывается сип.

      Я закашлялась и снова застонала от боли.

      Плохо… Что со мной? Я никогда и ничем не болела… Мамуля! Мамулечка…

      Чьи-то руки бережно подхватили под голову, под плечи. К губам приложили холодное.

      Прохлада.

      Как же не хватало прохлады!.. в горле пересохло… Странное ощущение, – одновременно тошнит и хочется пить…

      – Пить, – прошептала я и поперхнулась.

      В горло потекла тоненькая струйка.

      Сглотнула, не ощутив вкуса. Тело снова свело судорогой боли, а пить захотелось еще больше.

      – Мама, пить, – прошептала я.

      Меня держали бережно и крепко. Снова что-то прохладное прижалось к губам, приоткрывая их. Снова делаю глоток. Это выматывает. Нет сил даже на то, чтобы открыть глаза.

      – Еще, – раздался голос, больно резанув слух. Это не мама. – Вы должны выпить еще, принцесса.

      Нечеловеческим усилием делаю глоток и в следующий миг тело содрогается, а из горла вырывается хрип. От боли.

      – Бедная принцесса, бедная принцесса, – слышится чей-то шепот.

      – А ну, брысь отсюда! – резкий возглас пронзает виски болью, заставляет скрючиться.

      – Лекарь, как она? – все тот же настойчивый голос.

      Почему так громко, неужели