Ты придешь с рассветом. Полина Романова

ий муж.

      Удивительная природа человеческого терпения такова, что «последней каплей» становятся именно капля, а не кувшин.

      Со второго этажа, всего три лестничных пролета, Варя спускается так яростно, что штукатурка на плесневелых стенах пятиэтажки готова отвалиться. Выстрелив из парадной, она захлопывает дверь и не оставляет штукатурке ни шанса уцелеть.

      Варя надевает маску. Впервые за последний месяц делает это не заранее, до выхода на улицу, а уже потрогав дверные ручки и с десяток раз вдохнув.

      «Даже с риском для жизни, но я куплю эти сраные чипсы!» Варя на злой энергии идет к супермаркету все быстрее. Оно того стоит, снова и снова повторяет девушка, оно того стоит.

      В магазине мужчина, видимо, выбирая закуску к пиву, сначала сморкается в руку, а потом долго трогает все упаковки с чипсами и сухариками. Старушка жмется к Варе в очереди, покашливая примерно пять раз в секунду. Продавщица берет банку Принглс зачем-то наслюнявив палец, будто собирается листать журнал.

      «Оно того стоит, оно того стоит».

      С добытой банкой в руках она выходит в петербургскую весну. После долгих месяцев низкого неба и короткого дня, она – облегчение. Потому особенно больно, что весну отбирают.

      Варя садится на лавочку возле облезлых турников и ржавого баскетбольного кольца. На деревянном стенде, в нескольких метрах от нее, трепещется на ветру бумажка: «Нахождение на территории спортивной площадки строго запрещено до снятия карантинных ограничений». Варя открывает банку и смотрит на ее содержимое.

      «Вся эта ссора действительно произошла из-за такой мелочи?»

      Неделю назад комендантша Вариного общежития собрала всех студентов на первом этаже, в холле, под нервно мигающей желтой лампой и прокричала:

      – Как вы мне дороги, сил больше нет!

      Варя спустилась одной из первых, стояла ближе к комендантше и слыша ее лучше всех.

      – Терпеть вас, итак, ненавижу, а теперь еще и консервироваться! – орала худая, сухая, кажется, без единой жиринки, женщина. Угрожающее трясла костлявой рукой.

      По толпе пронесся обеспокоенный шепот. Кто-то спросил:

      – Ну хоть к курьерам выходить можно будет?

      Коменда побагровела.

      – Только попробуйте меня подставить. Господи боже, только рискните! Скидывайтесь на мешок картошки или ящики Доширака, делайте что хотите, но пока не дадут отмашку, чтобы все сидели по своим комнатам. И тихо, – она чуть подалась вперед и сказала, подняв указательный палец, – так тихо, чтобы я слышала как мышки по углам сикают, – тут же вскричала, – Все поняли?!

      Студенты бросились в рассыпную. Кто-то действительно побежал в магазин, но не за припасами, а за алкоголем. Некоторые стали собирать вещи.

      – Школьная подруга снимает комнату с однокурсниками, – сказала Маша, соседка Вари, вернувшись в комнату, – Может пустит меня к себе. Все лучше, чем в этой тюрячке.

      Маша достала смартфон и принялась быстро печатать сообщения. Варя же бессмысленно повертела в руках свой. Ее школьные подруги на другом конце страны. Все однокурсницы, с которыми она хотя бы разговаривала за эти два года, тут, в общаге. Бегут стройными рядами в пивной магазин.

      Варя присела на краешек идеально заправленной кровати. Бесцельно, по привычке, поправила стопку с учебниками на письменном столе, открыла-закрыла черный строгий пенал, смахнула пылинки со столешницы.

      И остаться нельзя и ехать некуда.

      Или есть куда?

      Варя снова взяла смартфон и стала медленно касаться букв.

      Варя мерно кладет в рот ароматные сильно приправленные чипсы и смотрит на Неву. Именно с этого места открывается самый лучший вид. По ярко-голубой реке плывут остатки льда. Деревья на противоположном берегу, отсюда – маленькие, слегка пригибаются. По мосту Александра Невского едут редкие машины.

      Движение, жизнь, умиротворение и покой в одном пейзаже. Варя его обожает. Варя в него влюбилась быстро, за несколько встреч. К сожалению, эти встречи редкие, ее окна с другой стороны дома, выходят во двор.

      Хотя, это даже и не ее окна.

      Когда все только решалось, Диму возмутили сомнения Вари:

      – У всех моих друзей девушки переезжают на карантин! Это нормально. Мы же не чужие друг другу люди.

      Мама на волнения дочери махнула:

      – Нормальные люди за полтора года уже и женятся и детей начинают заводить, а вы все «встречаетесь». Езжай давай! И как все это мракобесие закончится, переезжать обратно даже не думай.

      Маша, укладывая свои вещи в большую матерчатую сумку, сказала без лишней осторожности:

      – Ты же вкурсе, что нужна ему только чтобы кувыркаться и харчи варить?

      Варя достала свой чемодан и неуверенно возразила:

      – Ну мы же и правда давно встречаемся, – она стала ходить по комнате, изредка выхватывая из жилого пространства книги и одежду, – Я смогу спокойно учиться, буду спать в тишине… Если