Кимоно для боя. Михаил Серегин

одиночки.

      При всем этом Китаец не томился тоской Дон Жуана. Иногда он довольствовался самым примитивным «пересыпом». Довольствовался с тем безразличием, с которым порой вообще смотрел на людей, видя в них послушных марионеток.

      Тогда он заводил шашни с какой-нибудь красивой «коломбиной». Впрочем, на следующее утро его всегда посещало чувство досады. Он впадал в тягостное оцепенение, какое обычно наступает после неумеренного потребления водки, и… спешил в душ.

* * *

      Бар «Самшит» был небольшим, но стильным заведением. Здесь звучали блюзы, а на стенах висели репродукции Пикассо и Тулуз-Лотрека. Маленькие круглые столики соседствовали с бильярдным столом. В глубине зала находилась отполированная деревянная стойка, за которой облаченный в черную сорочку и тускло поблескивающую жилетку бронзового цвета мужичок лет сорока с зажигательной ловкостью смешивал напитки. Этот обтекаемых форм, наполовину лысый кудесник смахивал на неаполитанца. Его полное лицо и черные глаза излучали дьявольскую энергию и обаяние.

      В баре было полно народу, и Китаец еле пробился к стойке. Пришлось подождать немного, пока не освободится местечко рядом с большеглазой девицей, крутившей в руках пустой стакан. Она сидела, уставившись на ряды бутылок за стойкой, периодически отбрасывая с лица растрепанные пряди волос. Когда Китаец устроился на высокой банкетке с круглым кожаным сиденьем, достал сигареты и закурил, она окинула его затуманенным взглядом.

      Бармен поставил перед ним пепельницу.

      – Что-нибудь выпить? – он с улыбкой посмотрел на Китайца.

      – Апельсиновый сок, – кивнул Китаец.

      Бармен поставил на стойку пустой стакан, наполнил его соком из графина и пододвинул Китайцу.

      – Что-нибудь еще?

      – Я ищу одного человека, – медленно произнес Танин, расплачиваясь за сок, – он иногда сюда заходит.

      – К нам много кто заходит, – бармен неопределенно пожал плечами и убрал деньги.

      – У него длинные русые волосы, – Китаец поднял стакан и сделал несколько глотков, – могут быть забраны в хвост. И родинка над верхней губой.

      Бармен задумался на мгновение и покачал головой.

      – Не помню такого.

      – А если подумать? – Китаец положил на стол сторублевую банкноту.

      Черноглазый заколебался.

      – А ты кто такой? – спросил он, делая вид, что не замечает денег.

      – Человек, – улыбнулся Танин, сделав еще несколько глотков.

      – Все мы люди-человеки, – пробормотал бармен. – Не знаю я такого.

      Он отошел от Китайца и принялся обслуживать другого клиента.

      – Возьмешь мне выпить, красавчик?

      Китаец обернулся. Девица с пустыми, как ее стакан, глазами выжидающе глядела на него.

      – Почему бы нет, – пожал он плечами, – заказывай.

      Он пододвинул ей стольник, лежавший на стойке.

      – Эй, Леша, – негромко окликнула она бармена, – повтори-ка