Вольный стрелок. Николай Федорченко

будет – опальный стрелок. Шесть месяцев – достаточный срок?

      – Даже не сомневайся!

      – Ну, тогда – аминь! – заметно повеселевший Виктор поднял свою стопку.

      – Аминь! – улыбнулся Максим, чокаясь со своим визави.

      – Макс, а «Вольный стрелок», случайно, не название одной из оперетт Вагнера? – хмыкнув в усы, с явным подвохом уточнил генерал.

      – «Вольный стрелок» – опера. Опера Карла Марии фон Вебера, – по-доброму усмехнулся Кольченко. – Тебе всюду теперь Вагнер мерещится? Он вообще не писал оперетт…

      После третьей, молча выпитой стопки, разговор незаметно перетёк в русло воспоминаний. В тот вечер они допоздна засиделись за столом, чередуя «Крушовице» с «Золотым фазаном». Ближе к полуночи пришедший за Виктором чёрный «Мерседес» с дипломатическими номерами умчал его в Вену, а Кольченко побрёл берегом Дуная в сторону дома, размышляя, как элегантнее объяснить супруге очередной зигзаг собственной судьбы.

      Вся их жизнь – сплошной гигантский слалом. Знала, за кого замуж выходит. Бывало и покруче. А тут-то – всего каких-то полгода! Многие, чтобы на юг слетать, в кредитную кабалу влезают, а здесь, вдобавок ко всему, ещё и денег заплатят. Для приличия поворчит, конечно, но поймёт. Жена офицера – это любовь, совпавшая с призванием. Это не статус, не какой-то особый стиль жизни, это – талант, дарованный не каждой.

      До подписания контракта и оформления всех необходимых документов оставалось десять дней, но незримая рука судьбы уже запустила таймер обратного отсчёта до начала очередной, пятой жизни Максима Кольченко.

      Самолёт, набрав высоту, взял курс на юг. Нескольких часов полёта было вполне достаточно для того, чтобы вдоволь порассуждать над очередной превратностью судьбы. Ещё совсем недавно ему в самом дурном сне не могло бы привидеться, что та забросит его в Сирию. Хотя, если честно, страна эта была Максиму не такой уж и чужой. В начале семидесятых, во времена так называемой «войны Судного дня», его отец руководил противовоздушной обороной Дамаска. Но Кольченко воевать не собирался и летел в Хмеймим не для участия в боевых действиях. Им двигало вовсе не чувство патриотизма или желание подзаработать, а обещание помочь Виктору в выполнении поставленной перед ним непростой задачи и, конечно же, стремление довести до логического завершения свои замыслы по ведению глубинной артиллерийской разведки. Он искренне считал эту идею лучшей в своей жизни и ради неё был готов на многое. Максим помнил все тонкости и малейшие нюансы этого, придуманного им самим, опасного ремесла и не сомневался, что ему в очередной раз удастся доказать правильность своих мыслей в условиях боевых действий.

      Максим глянул в иллюминатор на белоснежные поля облаков и прикрыл глаза. Он, конечно, сколько угодно мог обманывать и самого себя, и своих близких, что согласился на участие в этой авантюре лишь из-за того, что чувствовал себя чем-то обязанным Казачёнку. Только вот там, в Афгане, он и сам не раз прикрывал тому спину, так