Цена любви. Аля Кьют

поступала импульсивно и решительно, глупо и отважно. Так было, когда я бросила школу и пошла учиться на парикмахера, когда Женьку закрыли, и я выставила себя на аукцион. Сегодня – тоже. Я чувствовала, что должна лететь. Знаки. Сплошные знаки.

      – Это опасно. Я запрещаю тебе, слышишь? – продолжал поучать и командовать брат.

      Я рассмеялась.

      – Ты прямо специалист по безопасности у нас. Я решила, Жень. Не истери, лучше учись как следует. Целую.

      Я выключила связь и стала изучать расписание самолетов до Москвы. Кровь забегала по венам, застучала адреналином в висках, чудесным образом избавляя меня от головной боли.

      Заказав билет, я позвонила коллеге в салон. Соваться в Москву без камуфляжа не собиралась. Плюс, хотелось удивить Салманова.

      Домой я возвращалась брюнеткой с удлиненным боб-каре. Для пущего эффекта выпрямила свои волнистые волосы. Мне также изменили немного форму бровей и сделали интересный мейк. Я бы сама себя не узнала. Из зеркала на меня смотрела уверенная, шикарная, яркая молодая женщина. Где та Дарина-мышка? Сегодня я изгнала ее окончательно, сама нашла в себе Рин Шоу. Улыбнувшись себе демонической улыбкой, я растворилась в предвкушении. Он должен отпустить меня. Нам нужно увидеться. Мы поговорим, и все встанет на свои места. Я хочу двигаться дальше. Он тоже должен. Но если мы этого не можем, то, наверно, стоит попытаться вместе снова?

      Я легла спать, уверенная в собственном решении, как никогда.

      Среди ночи в дверь начал кто-то ломиться. Не звонок домофона, именно стук в дверь. Я подскочила на кровати. Сердце забилось, как у зайца. Я на цыпочках пошла к двери.

      – Дар, открывай, – пробасил по-русски Женя.

      Ну конечно! У него же ключ есть. Только какого черта?

      Я сняла цепочку, открыла дверь и не побрезговала наехать с порога.

      – Жень, ты совсем, что ли?

      Брат ввалился в квартиру, осмотрел так,  словно у меня выросла вторая голова.

      – Слава богу, успел. Надо поговорить, Дарин. По мобилке не стоит.

      – Поэтому ты примчался?

      – Да.

      – До утра не подождет?

      – Утром у меня самолет назад.

      – Пошли на кухню.

      Я сварила кофе и поставила на стол корзинку маффинов. Женя, конечно, сразу стал набивать рот. После СИЗО он вообще редко отказывался от вкусного, а выпечку обожал и раньше.

      – Дар, откажись от Москвы, пожалуйста, – проговорил он, прожевав. – Это опасно.

      – Два года прошло. Жень. Твое дело закрыто. Тот парень, кажется, выйдет через три года за примерное.

      После нашего бегства пресса стояла на ушах, был большой резонанс, и мы могли следить через интернет за ходом дела.

      – Не во мне дело, Дар. Именно тебе опасно.

      – Агеев в Лондоне. Уже давно. Он не достанет меня. Да и зачем?

      – Кто, по-твоему, поспособствовал его переезду в Англию?

      Я уставилась на брата.

      Он знал что-то. Больше меня. И молчал. Говнюк.

      – Кто? – переспросила я, прищурившись. – Кир?

      Женя чуть кивнул, подтверждая, и засунул в рот еще один маффин.

       Я сжала кулаки.

      – Откуда ты знаешь?

      – Вовка.