Господин 3. Госпожа. Мари Князева

были даже покрытые снегом. Я и не знала, что в этой пустынной стране встречаются такие красоты. На следующее утро после приезда суровая восточная женщина выдала мне веник и тряпку, очень строго взглянула в глаза своими жгучими чёрными очами и погрозила пальцем: мол, смотри мне, я знаю о твоих дурацких фокусах, но со мной этот номер не пройдёт!

      Она представилась Хафизой и сама придумала мне имя – Амиля, не пожелав слушать возражения, что меня зовут Беата. Хафиза стала моей начальницей – она загружала меня физической работой так, что к ночи я просто валилась с ног, не в состоянии даже думать, не то что любоваться пейзажами за окном.

      Проходило время, я приспосабливалась, тело моё привыкало к нагрузкам, а окружала меня такая красота – природная и рукотворная – что я чуть ли не благодарила судьбу за это тихое пристанище, где никто не покушался на мою честь. Оставалось лишь одно но: я была совсем одна. Не с кем было поговорить, некому поплакаться. Другие слуги в доме нет-нет да перекидывались парой слов, а порой вечером я видала, как они беседуют вполне вальяжно. И только я оставалась отщепенкой, не знающей языка, коротающей дни в вопиющем одиночестве. В какой-то момент я поняла, что начинаю сходить с ума от этой пустоты и тишины и придумала вести дневник. Хотя бы делить свои переживания с бездушной бумагой, хотя бы выливать их из себя наружу. Оставалось только найти бумагу и ручку. А, как известно, кто ищет, тот всегда найдёт. Эту тетрадь я обнаружила на чердаке, куда Хафиза отправила меня наводить порядок. Она была почти пустой, только пара первых листов исписана непонятными закорючками – я просто вырвала их, положила обратно в коробку, где взяла тетрадь – и дело с концом. Ручку стащила у начальницы – у неё в кабинете, где она заполняет свои толстые хозяйственные книги, целый букет стоит в стаканчике. Авось не обеднеет. И вот, пишу. И мне, правда, легче. Конечно, разговор с человеком был бы приятнее, но тут все меня чураются, как больной.

      28 апреля 1968г

      Долго не садилась за дневник – Хафиза совсем меня загоняла! Заставила делать генеральную уборку во всём доме чуть не в одиночку. По крайней мере, за другими слугами я такого рвения, как у себя, не замечала. Ох, как болят руки! И что за дьявол в неё вселился?! Наверное, её бесит, что я стала справляться, что уже не выгляжу такой загнанной и замученной. Надо будет взять муки и угля на кухне. Набледнить лицо и натемнить круги под глазами, а то эта фурия загонит меня в могилу из-за своего садизма.

      29 апреля 1968г

      Боже Всемогущий! Хоть я в тебя и не верю, больше мне не к кому обратиться! Спаси меня, пожалуйста, если только ты есть, умоляю, спаси! Обещаю каждое воскресенье ставить по большой свече в храме!

      Сегодня я узнала, к чему была эта безумная масштабная уборка в доме, и чем занимались остальные слуги. Они чистили всё, начиная столовым серебром и заканчивая дорожками в парке. Потому что сегодня приехал хозяин. Но меня никто об этом не предупредил. Потому что я не знаю языка! Сюрприз!!! Чёрт, как же мне выучить этот их дурацкий кудахчущий язык?!

      Сегодня утром