Особенности национальной милиции. Михаил Серегин

вспомнить как можно подробнее все, что ты делал вчера. Может быть, твои показания нас наведут на след.

      Напряги чердак и начни с харчевни.

      Федор изо всех сил постарался напрячь чердак, но ясности в немногих обитающих там мыслях было мало.

      – Я плохо помню. Ударился вчера головой, – попытался оправдаться Федор.

      – Где, когда и при каких обстоятельствах?

      Если бы Федор был белым, он бы покраснел. Во всяком случае, такое случилось с братьями Утконесовыми и – небывалый случай – с самим Диролом. Ганга закашлялся.

      – Вечером на улице напали.

      – Да ну! – искренне удивился Пешкодралов.

      – Сколько их было? Во что одеты? Особые приметы есть?

      Паспорт ты их запомнил?

      – Что?

      – Лица, говорю, лица их видел?

      Зубоскалин с близнецами все больше наливались пролетарским цветом.

      – Да что ты пристал к парню? – попытался замять тему Дирол. – При чем здесь сыпь?

      – Сейчас и узнаем, – отрезал Кулапудов. – Так как насчет фейса?

      – Не помню я.

      – Хорошо, – сказал Вениамин, попытавшись изобразить на лице, что это совсем не хорошо. – Что дальше было, тоже не помнишь?

      – Помню. Я встретил проститутку.

      – Опаньки! – восхищенно воскликнул Венька, с размаху хлопнув ладонью о ладонь. – Ганга профурсетку снял!

      Не ведал я, что ты у нас чушка. Дивишь ты народ, Федька, дивишь!

      Ганга смущенно молчал. Тяжелый вздох обреченного человека вырвался из его груди.

      – Вот где шавка зарыта, – продолжал восхищаться собственной прозорливостью Кулапудов. – Поймал ты, друг, сифилис, поверь моему опыту. Знаю, что говорю. – Он повесил руку на плечи друга и уже серьезнее добавил: – Сочувствую.

      Решив, что на этом его миссия закончена, Венька сполз со стола, на котором сидел, и прошествовал к своему месту у входной двери.

      Ганга молящими глазами посмотрел ему вслед.

      – И что же теперь делать?

      – Да уж не в медпункт идти. Там сразу все начальству доложат. А за это выговор или еще что похуже. Попал ты, Федя, попал.

      Ганга обреченно склонил голову. Факт встречи с проституткой был налицо, это он помнил точно. Потом, правда, все расплылось, как в тумане. Вроде бы она его повела куда-то. Сказала, что там спасать удобнее, не поддувает. Дальше какой-то коридор с затхлым запахом.

      Больше он не помнил. А проснулся Федор почему-то на улице. Кстати, как это почему? Не оставлять же ей клиента у себя на хате. Трудовая ночь-то еще была вся впереди.

      – Не тоскуй и радуйся, что я у тебя есть, – снова подал голос Кулапудов. – Скажу тебе один рецептик, как рукой снимет.

      – Уверен? – с надеждой спросил Федя.

      – На себе пробовал. Бери ручку и конспектируй…

      Ганга достал из нагрудного кармана ручку, открыл тетрадь по криминалистике на последней странице и приготовился писать. Несколько однокашников последовали его примеру. Польщенный всеобщим вниманием Венька