Избранные работы по теории культуры. Андрей Пелипенко

же очага, у лесного костра, на заре при утренней звезде, – иначе она теряли свой сокровенный смысл, как лечебное растение, собранное не в положенный день и час. (Курсив мой – А.П.) И все эти «тексты» содержали магические словесные элементы» [93, с. 18].

      Почти всё, что написано в этой главе, можно занести в рубрику «Прибавление», поскольку нижеизложенные гипотезы на сегодня не могут быть верифицированными по критериям, принятым традиционной наукой, что, впрочем, не свидетельствует об их антинаучности.

      Обратимся к комплексу проявлений межсистемной медиации, для прояснения природы которой вводится концепт психосферы. Вот этот комплекс:

      – экстрасенсорная перцепция (ЭСП) (феномены восприятия);

      – психокенез (феномены дистанционного физического воздействия);

      – феномен психофизического дуализма – субстанциональная несводимость любого отдельно взятого феномена к его эмпирической «оболочке».

      Наиболее значимым проявлением психофизического дуализма в Культуре (разумеется, с определённого исторического времени) выступает проблема души.

      Следует пояснить употребление этого понятия в данном контексте. Обращаясь к проблеме души, мы сталкиваемся не только с проблемой «ненаучности» самого этого термина – понимание можно было бы найти хотя бы у философов и психоаналитиков. Более трудная проблема заключается в том, что общепринятые представления о душе в научном и околонаучном гуманитарном дискурсе почти всегда видятся в оптике традиционного для европейского интеллекта религиозно-философского дуализма души и тела. Начатая орфиками, эта тема апогея достигла в христианской антропологии и затем явила себя в разнообразных философских дуализмах: материализм – идеализм, бихевиоризм – ментализм и т. д. Можно, разумеется, язвительно критиковать дуалистическую картину мира как очередной научно-философский миф [см. напр.: 200], не задаваясь вопросом насчет объективных его оснований. Можно дуалистические методологии уличать в механистичности. Но нельзя под предлогом борьбы с ней отменить сам принцип дуализма или умалить его универсальность. Так, необходимость осмыслить множественность «душ» у первобытного человека не укладывается в христианско-картезианские модели, – но тем самым отнюдь не отменяется сам дуалистический принцип описания. В этом смысле христианский и картезианский дуализм души и тела – это всего лишь развитие и доведение до логического конца тех форм психофизического дуализма, который наглядноно проявлялся ещё в первобытности. Есть все основания допустить, что здесь мы имеем дело не только с развитием представлений о действительном и метафизически неизменном положении вещей, но и наблюдаем реальные эволюционные изменения в области психических конституций человека. То, что термин «душа», как и термин «анимизм», для описания первобытной культуры неадекватен, ясно было ещё во времена Леви-Брюля и Мосса. Но более подходящего термина с тех пор так