Не любовь. Оксана Хващевская

ее. И именно это с первой же минуты почувствовал Степик. Она разговаривала с ним, когда они беседовали о чем-то действительно интересном, будучи девушкой образованной, могла поспорить, но и только. Все остальное не интересовало ее, наоборот, кажется, казалось глупым и недостойным. И Степик неожиданно обнаружил, что ему нравится Ирина. Очень нравится. Отношения с ней обещали быть куда более глубокими, много обещающими, увлекательными, долгими, такими, каких у Степика никогда не было, но оказалось, именно таких ему хотелось. Вот только Ирине совершенно не нужен был Рудинский.

      Ирина – новый человек в их компании. И она, наверное, могла бы быть «засланным казачком», но поверить в то, что умная, воспитанная и утонченная девушка может пойти на такое, Степик не мог.

      – Ирина здесь ни при чем! – быстро сказал Рудинский. – Она ничего не знает ни о хуторе, ни о вечной вражде между ним и деревней, ни тем более о его обитателе, – решительно добавил.

      – Тогда кто? – задал резонный вопрос Поляков.

      Мира закрыла лицо руками.

      «Предательница! Предательница! Предательница!» – стучало в виски.

      Конечно, информацию Вадиму передавала Ирина, каким-то образом связанная с ним, но Мира поступала еще хуже…

      И она знала, что Ирину простят, а ее нет.

      Ее имя не было произнесено, но повисшая тишина вдруг сделалась слишком напряженной. Или девушке показалось?

      – А фиг его знает! И меня это начинает злить… Но я узнаю. Круг не так уж велик, – мрачно изрек Степик.

      – Мы узнаем, – добавил Гарик.

      – За это и выпьем, – подвел черту Поляков.

      Ночью Мирослава почти не спала. Вслушивалась в тишину, ворочалась с боку на бок и слышала, что и Степик не спит, думает о чем-то, размышляет и тяжело вздыхает.

      А утром после завтрака, одевшись, Мира соврала брату, что ей нужно кое-куда по делам, и покинула дом. Предполагая, что Степик может заподозрить неладное, девушка прошмыгнула на огород и, прижавшись к забору, решила обождать.

      Солнце только взошло над лесом. Мороз пробирал до костей, а просторы, убранные инеем, переливались розовым и золотым светом. Все застыло, замерло, уснуло: ни ворона тебе не каркнет, ни собака не залает, ни калитка не скрипнет, только к небу над домами поднимались столбы дыма. В Старых Дорогах с утра топили печи.

      И там, за лесом, где стоял хутор, тоже топили печь. И там тоже медленно таял в морозном воздухе столб дыма.

      И туда устремилась Мирослава. Пробравшись через соседские сады, прячась за деревьями и оглядываясь, Мира выбралась из деревни. Побежала по дороге и свернула на уже знакомую тропку.

      Куда она шла? Зачем? Что двигало ею? Она и сама не знала. Вадим, конечно же, не впустит ее в дом… Он не желает, чтобы она его видела. Ладно! Пусть! Тогда она хотя бы постоит на краю леса, посмотрит на хутор и пойдет обратно…

      По тропинке девушка пошла быстрее, уверенная, что никто из деревенских не встретится на пути.

      Вот и замерзшая речушка. До хутора