За руку с ветром. Анна Джейн

бы у Петра не было годами выработанной выдержки, он бы вздрогнул. Еще и это! Дед точно лишит его наследства.

      – Что?

      – Что слышал.

      Петр сцепил зубы, но внешне оставался спокойным. А его молодящийся родственник, которого вначале в больнице приняли за отца Дениса, продолжал:

      – Но, думаю, наш нелегальный поток прекратиться. Я нашел виновного. Твой зам будет слегка наказан за то, что проворачивал у меня за спиной. И у тебя.

      Черноволосый парень улыбнулся. Внутри все восторжествовало. Дед попался на его уловку! Пару дней назад стратег Петр умело подставил своего зама, одного из директоров, решившего вдруг, что «Алигьери» – резиновый, и начавшего поставлять совершенно посторонние наркотические вещества. Смерчинский-младший сделал так, что люди деда узнали об этом, а также о том, будто бы и наркотики, поставляемые Пристанскими, контролировались в клубе именно им, замом. Когда как он, Петр, ничего и знать не знал. Пусть дед думает, что он глупый. Пусть недооценивает.

      – Да, дед, я тупой. Не видел, – отозвался он, смиренно опустив голову вниз. – Я доверял ему. – Парень вложил все свое скудное актерское мастерство в свои слова и мимику.

      – За спасение братика даю еще один шанс. Последний. Иначе потеряешь не только клуб, – жестко сказал ему Даниил Юрьевич и быстрым шагом ушел вместе с представителями закона. Петр остался вместе с медсестрой, теперь сидевшей рядом с Дэном. А вскоре пришел и его лечащий врач – еще раз осмотреть раненого.

      – Так почему он плачет? – повторил свой вопрос Петр, глядя на иглу в вене брата. – Ему больно?

      – Боли быть не должно, анестезия, – покачал головой пожилой уже, но статный, как какой-то величавый князь, врач с роскошными седыми усами и аккуратной бородкой. – Знаете, молодой человек, жизнь – странная штука, а человеки, – он так и сказал – «человеки», – они вообще необъяснимые существа. У вашего родственника может быть много причин заплакать в таком вот сне, в пограничном состоянии.

      – Да неужели? Ни разу не видел, чтобы он рыдал, – отозвался Петр, глядя с огромным удивлением на то, как по бледным щекам брата катятся крупные слезы. Так в детстве плакала Инга, троюродная сестричка Дэна, когда ее обижали. Петр любил ее обзывать, а Дэн защищал, и это был еще один повод для того, чтобы подраться. Они не могли жить мирно.

      – Не видели? Ну, посмотрите теперь, – рассеянно отозвался доктор и погладил бородку. – А, вы знаете, этот парень – везунчик.

      Петр знал. И лишь кивнул.

      – У него проникающее ранение брюшной полости. Но! Не задеты ни внутренние органы, ни крупные сосуды. Не у многих такие «счастливые» раны, поверьте. Процентов восемьдесят моих пациентов с ножевыми ранениями так легко не отделываются. Или даже все девяносто. Ваш брат потерял много крови, да, к тому же за счет порезов была дополнительная кровопотеря, но, думаю… – На этом доктор замолчал, потому что увидел, как его пациент медленно открывает глаза. Правда, он почти тут же закрыл их вновь. Но потом опять распахнул, словно боролся сам