И только сладкие моменты длятся вечно. Виржини Гримальди

тещенька, вы опять чемпионка!

      – Сдавайся, парень, я непобедима.

      Шарлин сообщает мне последние новости «запроли́вной» жизни, я делюсь своими. Она спрашивает: «У тебя правда все хорошо?» – я бодро вру, чтобы успокоить мою девочку, мы желаем друг другу спокойной ночи, и… наступает тишина.

      Проклятая тишина гудит в ушах.

      Включаю телевизор, чтобы заглушить мысли. На TF1 люди стреляют друг в друга, на France 2 – занимаются любовью, на France 3 – сидят за семейным ужином, на France 5 – спорят. Проверяю М6 и выключаю ящик.

      Эдуар храпит у моих ног.

      Хочется отключиться, но сон, судя по всему, тоже куда-то переехал. Ностальгия – подруга ночи, и некуда деваться от печальных мыслей.

      Я всегда боялась расставания с детьми. Когда родилась Шарлин, во мне произошла глубинная перемена. До появления на свет дочери я дружила со временем, теперь же начала упрекать его за быстротечность. Всю беременность приятельницы, прошедшие через это испытание раньше меня, предупреждали: «Пользуйся свободой, пока можешь, время пролетит так быстро, что не успеешь заметить…» Я, конечно, никого не посылала к черту, но считала их утомительными занудами и, только услышав первый крик Шарлин, встала в их ряды. Время течет иначе с тех пор, как я приобрела гордый статус матери.

      Последние двадцать три года были посвящены детям. О нет, я не принесла себя в жертву, просто в моей жизни появился смысл. Я наконец-то стала полезной. И важной для других. Эгоистично? Конечно, но расчетливость ни при чем: материнство излечило раны, нанесенные детством.

      Я кормила и переодевала детей, ласкала их, укачивала, утешала, выслушивала, лечила, подбадривала, защищала, баловала, обожала, восхищалась ими, понимала, будила, подбадривала, шутила с ними, учила и сопровождала. Я наблюдала, как они растут, ползают по полу, становятся на ножки, перемещаются из младенческой ванночки в общую, впервые заводят отношения… взрослеют. Никогда не забуду, как девчушка, стеснявшаяся станцевать на ярмарочном гулянье, превратилась в серьезную молодую женщину, представляющую свой проект большому собранию коллег. Малыш, начинавший рыдать, как только я отходила на слишком далекое, по его мнению, расстояние, вырос и уехал учиться в Париж. С детьми я познала невероятные по силе радости и самые ужасные страхи, благодаря сыну и дочери обогатилась чудесными воспоминаниями. Мне больно, если они страдают. Я осушаю их слезы, сдерживая свои рыдания. Дети поселились в моем сердце и заполнили все пустоты.

      Я часто думала о расставании с Шарлин и Тома, понимала, что рано или поздно они вылетят из гнезда, но от этих мыслей у меня всякий раз щемило сердце. Я боролась с тревогой банальными фразами: «Такова жизнь», «Раз они с нами расстаются, значит, обрели крылья», «Детей мы рожаем не для себя». Утешала меня всего одна мысль: «Время есть. Они еще побудут со мной».

      Время вышло.

      После двадцати трех лет «полной занятости» я стала матерью в отставке.

      6. Лили

      Ты очень маленькая, но места занимаешь много.

      Пятнадцать часов я наблюдаю за тобой в инкубаторе, ты вся опутана проводами и трубками. Спустилась сюда, как только мне разрешили передвигаться в кресле. Врачи велят отдыхать, но об этом я подумаю позже, когда твои легкие,