Ветер в клетке. Лана Мейер

этажей вниз, проломив фундамент одной из башен в Москва-Сити.

      Так, что там говорят психологи? Эмоции нужно прожить.

      Итак, мне больно.

      Точнее, я заживо сгораю от боли.

      На смертном одре, который возвел для меня самый близкий и родной человек на свете. По крайней мере, я считала Майкла именно таковым последние десять лет.

      Быть может, пройдет не больше часа, прежде чем мои внутренности превратятся в пепел, и первая волна агонии стихнет.

      Каждая новая секунда приносит очередной и мощный удар по сердцу. Серпом, по живому. Орудие убийства – их совместные и изможденные крики, эхом отскакивающие от стен нашей огромной квартиры с панорамными окнами.

      Не сомневаюсь, что они делают это в ванной с видом на всю Москву. Майк брал меня там десятки раз, а теперь…

      Трахает мою подругу, которой я так любезно предложила крышу над головой в довольно трудный период ее жизни.

      Оригинальностью мой гражданский муж не блещет. Они могли бы спуститься в отель, расположенный на первых этажах небоскреба, но нет – даже в отношении любовницы он проявил характерную для себя скупость.

      Хотя может, причина в том, что страсть накрыла их совершенно внезапно? Впрочем, мне должно быть не интересно, как это произошло.

      Вишенкой на торте во всей этой ситуации является тот факт, что я сама предложила Алине пожить две недели у нас, пока она не найдет новую квартиру и работу.

      И вот итог. Ситуация настолько стандартная, что даже смешно. Кажется, что подобное может случиться в тупом сериале, но никак не с тобой!

      С нами.

      Жаль, что все это не декорации на съемочной площадке…

      Откупоренная бутылка вина на прозрачном столе. Фрукты, шоколад, клубника, почти нетронутый двумя любовниками ужин. Его и ее одежда, разбросанная на полу, превращающаяся в дорожку, ведущую к дверям ванной.

      Из нее до сих пор раздаются многозначительные стоны.

      – Еще, милый, да, так…

      – Черт! Черт, в тебе так хорошо, детка, – осипший и изможденный голос Майкла заставляет все мои струны души разом лопнуть.

      Меня сейчас стошнит. Прямо на его брендовые белые кроссы.

      – Еще немножко, Майк…да, так, сильнее, – все внутри леденеет и горит одновременно.

      – Нет, еще долго. Я буду трахать тебя, пока мы всех соседей не разбудим к чертовой матери, – его смешок в сочетании со сладким обещанием застревают колким комом в моем горле.

      Моя первая реакция – опереться на стену, ручку двери или тумбочку, чтобы не упасть. Только бы не потерять сознание.

      Вторая – схватить с ближайшего столика вазу с декоративными цветами, ворваться в ванную и обрушить тяжелый предмет на его голову.

      Третья, уже реальная – я плачу и всхлипываю, горько подпевая на бэк-вокале их стонов.

      Не знаю, сколько проходит времени.

      И вот голубки уже мило перешептываются, а я глухо реву, заглушая вскрики и неистовый плач навзрыд. Проглатываю. Раскаленные иглы вонзаются в изнанку горла. Просто тихо всхлипываю, подавляя в себе львиную долю эмоций и гнева, смахивая беззвучные слезы.

      Семь лет. Мы вместе семь лет, а знаем друг друга и вовсе десять.

      С моих пятнадцати. Мы росли вместе – в моральном, физическом, материальном плане.

      Мы столько всего пережили. Прошли через огонь и воду. Я переехала за ним в Россию из Германии, когда ему предложили работу здесь…я поменяла всю свою жизнь, подстроилась под него. А в последние годы и вовсе жила мечтой о том, что у нас вот-вот появится ребенок и наша идеальная жизнь станет еще прекрасней. У нас, конечно, были некоторые проблемы и недопонимания в отношениях, но в целом…мне было грех жаловаться. Майкл – моя первая любовь, мой лучший друг, мой мужчина. Какие бы проблемы нас не коснулись, я всегда верила: мы созданы друг для друга.

      Как же я ошибалась. Сейчас, от нашей «идиллии» остался лишь слабый след в виде отфотошопленных совместных фотографий в социальной сети.

      Слышу, как в ванной включается вода. Они хотят помыться после своих любовных утех, а с меня эту грязь ни одним Ниагарским водопадом не уберешь.

      Вытерев слезы костяшками пальцев, молча достаю большой чемодан, с которым мы ездили в отпуск и скидываю туда все свои вещи из нашей гардеробной. Остервенело швыряю их без разбора, куски ткани стремительно летят на дно кейса. Свою косметику заберу из ванной чуть позже.

      Мой план – молча уйти, заблокировать его во всех социальных сетях и больше никогда не видеть.

      Хотя конечно, в тайне, я мечтаю о том, чтобы он бегал по всей Москве, на коленях умолял меня простить его и скидывал бы мне деньги на карточку – ведь это останется его единственным возможным способом что-либо написать мне.

      В тот самый момент, когда я застегиваю чемодан и мысленно проклинаю себя и этих двоих, задыхаясь от обиды и боли, горячая парочка выходит из своего убежища, пропитанного изменой и грехопадением.

      – О черт, –