Сочинения. 1912–1935: В 2 томах. Том 1. Юрий Марр

воздух становится плоским и тихо молятся в своих

      берлогах угрюмые звери.

      Когда молчит земля и закрыто всезнающее око её.

      Тогда выходит плакать чужими слезами мудрый Туберкулёз.

      Одиннадцать ног у него и первая – Лабон, а вторая – Рам.

      <1912–1913?>

      «Я господин своей судьбы…»

      Я господин своей судьбы,

      Она в моих руках.

      Мои слова – мои рабы

      И раб мой каждый шаг.

      Кратка как миг, легка как тень,

      Непрочна жизни нить.

      Рождает тьма весёлый день,

      Чтоб вновь его сменить.

      Пускай спешат за годом год,

      Я жизни очень рад.

      Когда хочу, бегу вперёд,

      А то – бегу назад.

      Рождество 1913 Финл.

      «Развожу я чистый спирт…»

      Развожу я чистый спирт

      Тёплым чаем.

      Шёпот гордых, нежных мирт

      Нескончаем.

      Голос моря так тосклив,

      Пахнет йодом.

      Нет прохода в мой залив

      Пароходам.

      Плачут волны в полусне

      Тихим хором.

      Не видать уж больше мне

      Новых форм.

      Шувейр 1914

      «Открыта дверь. Навьючены верблюды…»

      Открыта дверь. Навьючены верблюды.

      Вот колокол уныло скажет «в путь!»

      И караван потянется отсюда

      На новые места куда-нибудь.

      И я пойду за ним. Куда? Не знаю.

      Я всюду двигаться готов.

      Ночь беспросветная, беззвучная, немая —

      Её наполнил гул колоколов.

      Мне посох странника укажет все дороги

      Семью и дом заменит караван.

      Под звон колоколов мои босые ноги

      Покроет прах далёких стран.

      <1914>

      «Открыта дверь. Навьючены верблюды…»

      Затихла ругань на реке.

      На улице туман.

      И дико стонет вдалеке

      Избитый хулиган.

      Не слышно говора в саду.

      Лишь ветви шелестят.

      Где лучше город я найду,

      О ты, мой Петроград?

      1914, XI, понед.

      «Весь в коросте, покрытый гнойным струпом…»

      Весь в коросте, покрытый гнойным струпом,

      Лежал в живительной тени

      Седой мертвец с прокисшим пупом —

      Молла из города Ани.

      <1914>

      «Я стих, облечённый в чужую форму…»

      Я стих, облечённый в чужую форму,

      В чужой фуфайке, в чужих штанах.

      Я пёс беззубый, лишённый корму,

      Я скверный запах, хотя монах.

      Я звук без смысла. Я недуг века,

      Крадущий всё, что плохо лежит.

      Я жаба телом, душой калека,

      Я прокажённый, я Вечный Жид.

      Но люди видят меня,

      Находят смысл в моих речах.

      Ну, что ж, смотрите,

      Ищите злато в куске слюды.

      Понед. ночью <1914?>

      «Солнце сделало торс мой прекрасным и красным…»

      Солнце сделало торс мой прекрасным и красным.

      Я