Покер с акулой. Дарья Донцова

вы? Вы Евлампия Андреевна?

      – Что тут странного?

      – Да нет, – замялся наниматель, – ничего.

      Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Я очень хорошо понимаю его сомнения. Выгляжу хрупкой, даже болезненной женщиной. Росточком чуть-чуть не дотянула до метра шестидесяти, вешу как средний баран. Впрочем, особой красотой господь тоже не наградил. Лицо маленькое, нос острый, глаза серо-голубого оттенка, посажены глубоко, из-за чего кажется, что они карие. Волосы не слушаются ни расчески, ни щетки, ни фена, поэтому стригу их коротко, но пряди все равно стоят дыбом. Кирюшка говорит, что я смахиваю на весеннего ежика, такая же тощая и взъерошенная. Большое в моем организме только одно – ноги. Всякий раз, когда я покупаю обувь, продавцы не хотят верить, что такая мозглявка носит полный тридцать девятый и сначала приносят тридцать пятый, думая, что клиентка ошиблась. Со спины меня можно принять за двенадцатилетнюю девочку, но физиономия сразу выдает возраст.

      Я села на стул и велела командным голосом:

      – Принесите стакан воды, минеральной, пожалуйста!

      Олег Яковлевич послушно пошел к кассе.

      – Ну, – приказала я, когда он вернулся, – излагайте суть дела.

      – Здесь? – изумился Писемский.

      – А где?

      – Может, лучше у меня в машине, там тише…

      Мы завернули за угол, и Олег Яковлевич открыл роскошный «глазастый» «Мерседес». Я плюхнулась на кожаные подушки и вдохнула знакомый запах дорогого одеколона, хороших сигарет и качественного коньяка. Когда-то, в прошлой жизни, я ездила на таком же «Мерседесе», даже пахло там так же… Отогнав неприятные воспоминания, я слишком резко спросила:

      – Ну, повествуйте!

      – О чем? – спросил Олег Яковлевич и окинул меня оценивающим взглядом.

      Мне не понравились ни его поведение, ни тон, которым он разговаривал, поэтому я решила расставить точки над ё!

      В давнюю давность, когда я училась в консерватории, среди десятка предметов был один, казавшийся совершенно ненужным, – актерское мастерство. Ну к чему оно пианисту, скрипачу или арфистке… Но преподаватель, худой, носатый и невероятно экспансивный Федор Евгеньевич, был иного мнения.

      – Дети, – внушал он нам в аудитории, – дети!

      Студенты тихо пересмеивались, заслышав такое обращение, но Федор Евгеньевич не смущался и вещал дальше:

      – Вот подумайте сами, отчего один и тот же исполнитель играет концерты по-разному? В понедельник – гениально, а во вторник – провально?

      – Вдохновения нет! – крикнул кто-то.

      – О, – поднял палец преподаватель, – в самую точку. Вдохновение, или, как говорят цирковые, – кураж! Пришел кураж – отлично, нет его – полный обвал. Но поджидать вдохновение дело долгое, а работать следует каждый день, как поступить?

      Мы молчали.

      – Вот тут на помощь и приходит актерское мастерство, – подпрыгивал от возбуждения Федор Евгеньевич, – стоя за кулисами, начинаете настраиваться, перевоплощаться, ну, допустим, в Рихтера, потом выходите к роялю, и гарантировано – сыграете, как он!

      Аудитория