Эффект бабочки. Василий Панфилов

конец по часу добираться, если повезёт. Задерживаются постоянно – факультативы всякие и вообще…

      Я бы тоже перевёлся, но куда там! Это единственная школа, куда меня взять согласились. Переполнены школы в нашем районе, а ездить куда-то… маленький я ещё… Блять, как драться по несколько раз на день, так не маленький! Что, не видят синяки? Видят… просто стараются не замечать. Успокаивают себя, что это ерунда, детские потасовки… Но ездить куда-то я ещё маленький, вдруг обидят?!

      Открыв ключом железную дверь, кидаю портфель на пол и стряхиваю обувь.

      – Бля… опять самому готовить!

      Понятно, мать устаёт и некогда, да и сам уже не маленький. Приготовить могу не только яичницу или пельмени сварить, но и суп. Но… накатило. Всё одно к одному – переезд этот клятый, школа, убогая двухкомнатная хрущоба с брежневским[50] ремонтом.

      Сидя на полу прихожей, я ревел – безостановочно, навзрыд. Мне двенадцати ещё нет, имею право! Проревешись, умылся под холодной водой, просморкался и наскоро приготовил омлет с луком и помидорами, закинув в микроволновку пару сосисок.

      На уроки ушло чуть больше часа – математика всегда нравилась, а языки… Ну смешно же, когда твоя мама кандидат наук со специализацией в романо-германских языках. И когда ты сам этот самый… романо-германец. С детства так повелось, что с отцом дома на немецком говорим, с мамой на датском, на улице русский и казахский, в школе русский и английский. Станешь тут полиглотом!

      Правда, русский и литра не очень… Пишу грамотно и читаю много, а вот правил никак запомнить не могу! С немецкими постоянно путаю… Историю тоже не люблю – врут много. А… на тройку хватит, а больше мне и не надо!

      Покосившись на сгоревший комп – один к одному всё… выхожу на улицу. Не то чтобы тянет гулять, райончик поганый. В смысле безопасный… относительно, просто здесь начинаешь понимать, что же такое бетонные джунгли. Сплошь бетон и автостоянки, с редкими кустиками и деревцами, да стоящими на газонах и детских площадках машинами.

      В Атырау получше, хотя бы простора больше, есть где гулять. Правда, насчёт подраться там тоже проще – здесь народ зажатый какой-то, всё родственниками норовят напугать, а не собственными кулаками.

      Покоившись на компанию ребят постарше, иду к турникам.

      – Силён! А ещё выход силой можешь?! – Понаблюдав немного, спрашивает один тех ребят, парень лет четырнадцати. С самым независимым видом делаю выход силой ещё десять раз и спрыгиваю.

      – Гимнаст или единоборствами занимаешься? – Дружелюбно интересуется гоповатого вида старшак.

      – Цирковая студия… раньше, в Казахстане занимался.

      – Казах, что ли? – Удивляется разбитного вида симпатичная девчонка, – не похож вроде.

      – Да там и русских полно… но я немец.

      – Настоящий? Ой, не могу! – Девочка заливается хохотом, – видел бы ты своё лицо, когда я спросила! Знаю я о немцах Казахстана, не совсем тёмная. Давно переехал?

      – С пару месяцев.

      – Ну и как?

      Отмахиваюсь

50

То есть сделанным во времена Брежнева.