Трудно быть папой, или Веселые будни семьи Борджиа. Мария Гаранина

Константинополь. Христианская церковь, ясное дело, была в смятении и не совсем понимала, что делать дальше. Нет, понятно, что хотелось туркам по башке настучать и вернуть город былой христианской славы в родную гавань. Но как это проделать технически? С чего начать? А тут еще конклав этот, самое время, чтоб его!

      На волне паники в связи с захватом Константинополя чуть было не выбрали папой епископа Никейского Виссариона – представителя восточной церкви, в свое время принявшей Флорентийскую унию. Но все-таки не выбрали – страшновато как-то, непривычно. Еще и борода у него лопатой не по римской моде, ну его. Венецианский кандидат тоже не подошел: венецианцы с турками торгуют и прекращать это дело не собираются, за грош удавятся, а духовные ценности им до фонаря! Тогда кого? Самые известные римские фамилии Колонна и Орсини выдвинули своих ставленников, но ни один против другого не выстоял, заблокировав друг другу избрание.

      Тогда пришлось следовать старинной и славной традиции: если не знаешь, кого выбрать, выбирай кандидата самого старого и больного. Он порулит немножко, да и помрет, а мы пока подумаем не спеша, кого уже сознательно выбрать на следующем конклаве. Так, кто тут у нас самый старый и больной? – спросили себя кардиналы и оглянулись по сторонам.

      – Батюшки! – дружно вскричали кардиналы, оглядевшись. – Ваше преосвященство, кардинал Борджиа (так стали звать де Борха в Риме, на местный манер), что это с вами? Как вы вообще сюда дошли, удивительно! В гроб же краше кладут, честное слово. Вы давление-то мерили? Анализы сдавали? И что там у вас? Ой-ой-ой! Ладно, давайте мы вас выберем. Вы поуправляйте тут, только недолго. А потом не забудьте от штурвала отойти на тот свет. Нам тоже порулить хочется.

      Так первый представитель семейства Борджиа достиг карьерной вершины, став папой римским под именем Каликст III.

      Что же стало первой заботой новоявленного папы? Конечно, организация крестового похода против турок и возвращение Константинополя христианам. Об успехах его начинаний в этом направлении мы можем судить по тем очевидным фактам, что бывший Константинополь все еще находится в составе Турции, а собор Святой Софии не так давно снова стал мечетью. Но это нам все понятно, а тогда папа верил (или хотя бы хотел верить) в успех своего предприятия. Вот и бросил клич европейским государям: «Товарищи! Не посрамим! Отстоим!»

      И, как говорится, опять никто не пришел. Никому из государей не хотелось ввязываться в такие сомнительные, не вписывающиеся в тренды мероприятия, как крестовый поход. Чего они там не видели, в тех походах – грязищи, жарищи, огромных расходов и неясных перспектив? Они вяло отнекивались – мол, да, надо бы, христианские ценности, все такое, – но под папские знамена не спешили и никакого энтузиазма не выказывали.

      Папа между тем не сдавался. На собственные средства снаряжал галеры, краудфандингом, наверное, тоже не брезговал, хотя не знаю, много ли ему на это дело донатили. Но в один прекрасный день он отправил-таки несколько