36 вопросов, чтобы влюбиться. Зинаида Кузнецова

Нил крокодилами.

      – Я не такая! И не стою ни на каком пьедестале.

      – Стоишь-стоишь, признай, прямо как холодная статуя Венеры. Ты посмотришь на парня, только если он полубогом будет – идеальным во всем.

      – Это звучит отвратительно, как будто я какая-то высокомерная и непонятно что о себе возомнила.

      Даша перестала улыбаться:

      – Ты не обижайся, Надь, я же не хотела тебя задеть, я пошутила! – И она сникла, поняв, что перешла черту.

      Надя совсем забыла про утренний разговор с мамой, который ее так расстроил, и думала теперь только о Дашиных словах. Протест поднимался в ее груди: «Конечно, я не такая. Я просто хочу окружать себя самыми достойными людьми!» Но что-то внутри подло наводило на мысль о школьном охраннике, который в общем-то ничего плохого никогда Наде не делал, но она отчего-то всегда презирала его за пьянство. «Потому что алкоголизм – это мерзко, вот и все. Нет никакого пьедестала, никакая я не холодная. Не статуя я».

      Когда прозвенел звонок и старшеклассники вытекли из кабинета, Надя подошла к отставшему от всех Паше.

      – Привет, – сказала она, когда он, удивленно приподняв брови, посмотрел на нее и продолжил убирать в сумку книги. – Слушай, по поводу твоего предложения – я об эксперименте, тридцать шесть вопросов…

      – Да? – Паша подхватил не влезающие в портфель книги так, что толстые учебники доходили ему до подбородка.

      – В общем, – Надя удивилась косноязычности своей речи. – Короче говоря, я не против поучаствовать.

      – Правда? Спасибо большое, Надь! Ты не представляешь, как это важно!.. – Продолжая в том же восторженном духе говорить с Надей, Паша сделал шаг в сторону двери, совсем забыв, что она захлопнута.

      Бам! И книги ударились о пол. Паша стоял, потирая лоб.

      В который раз Надя удивилась его неловкости и нелепости. Она помнила, что в детстве Паша был куда обаятельнее и даже очки никогда не портили его, но сейчас он словно утратил всю непринужденность, которая окружала его в ранние годы. Остались только серьезность, замкнутость и стеснение, которое Паша всегда старался скрыть излишней молчаливостью.

      Вместе они присели, чтобы собрать книги.

      – Спасибо, Надь, – раздосадованный своей неуклюжестью и не зная, куда деть глаза, сказал Паша.

      – Не за что, – улыбнулась Надя и поспешила выйти из кабинета.

      Дима постучал в дверь квартиры.

      – Да-да? Кто там?

      – Доставка, – ответил Дима.

      Дверь открылась, и он обомлел. На пороге с небрежно убранными волосами, кутаясь в теплую кофту, стояла Верочка Рублева из параллельного класса.

      Она прищурилась – узнала!

      – Ой, привет! Ты же из Одиннадцатого «а»?

      Дима и рад бы ответить, что она обозналась, да в школе, когда пересекутся, получится неудобно.

      – Да, я. Привет!

      Стараясь держать лицо, он протянул ей заказ.

      – Оплата по карте?

      – Да.

      В подъезде связь с банком была плохая, и, пока ждали, когда спишутся