Часы Зигмунда Фрейда. Наталья Александрова

выйти в туалет, прилипчивая баба обязательно втянула бы в разговор, увязалась бы за ней в этот ресторан…

      – Я в норме, – сухо сказала она.

      – Вы нервничаете, ничего не едите, – продолжал голос, – это может быть проблемой…

      – Я спокойна. – Она взяла себя в руки, чтобы произнести эти слова твердо.

      – Это хорошо, – согласился низкий голос, – потому что очень скоро вам понадобятся все силы.

      – Могу я спросить, когда?

      Она знала, что нельзя задавать ему никакие вопросы, это бесполезно. Но на этот раз он ответил.

      – Операция будет на следующей неделе. Точную дату вам сообщат накануне. Будьте наготове, чтобы все прошло гладко. Не подведите меня. Это в ваших интересах.

      – Разумеется… – И снова она сделала над собой усилие, чтобы произнести эти слова твердо.

      Но вилка в дрожащей руке так и норовила звякнуть о тарелку, так что пришлось стиснуть ее в кулаке. Так что она не услышала, как ее собеседник ушел.

      Она осторожно, стараясь не звякнуть, положила вилку на стол и долго сидела, глядя в одну точку. Значит, на той неделе. Операция произойдет на той неделе.

      «Не подведите меня», – сказал голос. И она не подведет. Она сделает все, как надо, и тогда…

      Тогда у нее появится много денег, и можно будет уехать куда-нибудь далеко-далеко. Бросить постылого мужа, который, в общем, ничего плохого ей не сделал, так что особенно неприятно существовать с ним рядом. Бросить скучную работу, забыть про банк. И эту безликую полупустую квартиру оставить мужу, как-нибудь подгадать время, когда он будет дежурить, и просто уйти. Записку можно написать, чтобы не искал, или по телефону позвонить. Лучше эсэмэску послать.

      – Вам еще что-нибудь принести? – Это официант склонился озабоченно.

      – Да, чашку зеленого чая. И уберите это. – Она подвинула нетронутую тарелку.

      – Сэндвич с индейкой, творожный кекс, две булочки с маком и миндальный круассан! – отбарабанила девушка за кассой. Элла с трудом управилась с пластиковой картой, чертыхнувшись про себя, потому что рука двигалась плохо.

      Девушка покосилась на забинтованный палец. Он отзывался болью, если случайно к нему прикоснуться, и мешал выполнять некоторые движения. И что вообще там такое, воспаление, что ли?

      Черт, когда же ей его забинтовали? И кто?

      Она помнила, что поцарапала палец сережкой, которую нашла у себя в квартире под диваном – и больше ничего. Странный провал памяти нависал над ней черной пустотой. Рановато в ее-то возрасте! Хорошо хоть на левой руке, не так мешает работать…

      Она вспомнила о работе и снова расстроилась.

      Редактура двигалась очень медленно, за неделю она почти не продвинулась… Даже удивительно, чем вообще занималась…

      С такими грустными мыслями Элла взяла бумажный пакет с едой и отправилась домой. Кофе и растворимого попьет, а готовить времени совсем нету, работать надо.

      Во дворе она увидела знакомого мужчину с пятого этажа, хозяина любвеобильного пса Макса. Пес рвался с поводка ей навстречу, хозяин