Мужчина с собачкой. Анна Гринь

особенного, – отмахнулся Вольшек. – Просто туфля.

      Глеб не был согласен, но промолчал. Сначала ему хотелось увидеть всю картину, а уже потом делать какие-то выводы. Вернув туфлю на прежнее место, следователь прошел дальше.

      В задней комнате, отведенной под склад, царил еще больший беспорядок, чем в торговом зале. И слой серого налета тоже оказался больше, а на полу среди разбитых бутылочек голубого стекла валялся внушительный глиняный горшок, из которого на пол высыпалась целая горка серого порошка. Повсюду были пятна белых и желтых кремов, мазей, валялись коробочки пилюль и пакетики с порошками.

      – Удручающая картина, – вздохнул Вольшек и громко чихнул.

      Глеб согласно покивал и помахал перед носом, пытаясь разогнать плотные ароматы лекарств и травяных сборов, щекотавшие нос.

      Столовая и кухня тоже пострадали от вторжения неизвестного: ящики выдернуты, их содержимое разбросано по полу, посуда разбита и растоптана, со стен сдернуты картины. И все покрывал тот же серый налет.

      Ничего не сказав Вольшеку, Глеб поднялся на второй этаж.

      – И кому мог помешать рейян Новак? – с грустью спросил управленец, идя вслед за Ковальским. – Не представляю. Новак, как по мне, был самым безобидным человеком в нашем городе. К тому же немагом.

      – И правда, – согласился Глеб, осматривая просторную светлую спальню хозяина.

      Здесь тоже все перевернули, вырвали ящики, вытряхнули с полок одежду, разрезали матрас. Но, даже разгромленная, комната казалась светлой и радостной, как залитая солнцем лужайка.

      – Что мы вообще знаем про рейяна Новака? – спросил Глеб.

      – Ну… самое очевидное, – ответил Давидовский. – Казимиру Новаку было пятьдесят три на момент смерти. Лет пятнадцать или шестнадцать назад развелся с женой. Та куда-то уехала… Да! В Лиен. Точно. Жил Новак тихо, воспитывал дочь. Ничего особенного.

      – Ничего особенного, – задумчиво повторил Глеб, заглядывая в спальню Клары Новак.

      Здесь тоже похозяйничали, но совсем немного: сорванные шторы, вываленная на пол одежда и разрезанный матрас. В приоткрытое окно проникал свежий воздух и, не находя препятствия, сквозняком гулял по помещению, шевеля страницы книги в мягкой обложке.

      – Да… – протянул Вольшек. – В целом Новаки были самой обычной семьей, и тут такое!

      Ковальский прищурился, вытащил из книги ленту, служившую закладкой, и задумчиво пропустил тонкую полоску между пальцами. На шелке остался едва различимый аромат лимона и зеленого чая.

      – Так, что там с почтальоном? – встряхнувшись, уточнил он. – Ты его лично опросил?

      – Им занимается виталист, – ответил Вольшек. – Сейчас он в доме соседки Новака, рейяны Мни́шек.

      Мужчины быстро пересекли дом в обратном направлении и направились к соседнему строению.

      Хоть дом Ирены Мнишек и не пострадал от нападения, там царил не меньший кавардак, чем на месте преступления. В большой уютной гостиной, обставленной