Работа для героев. Михаил Калинин

гони мою монетку, – обратилась эльфийка к парню.

      – Паки не спорит, – с достоинством отозвался тот, слегка картавя. – Паки не спорит на золотые кругляшки. Паки бережливый и экономный.

      – Ну вы даете, – покачал головой Кай. – Я еще понимаю молодежь, но ты-то, Рамил…

      – А нечего разводить секретность, – усмехнулся волшебник.

      – Его светлость боялся утечки информации. Даже наложил на меня легкий наговор, чтобы я не смог сказать, с кем мы будем иметь беседу.

      – Ах, жертва магического произвола! – засмеялась эльфийка. – Так ты и поддался этим перестраховочным фокусам.

      – Конечно же нет, амулеты уважаемого мэтра работают как надо. – Он отвесил волшебнику полушутливый-полусерьезный поклон. – Но не мог же я показать придворному чародею, что он против нас слабоват, – зачем лишать старика иллюзий и понапрасну нарываться?

      – Тактик ты наш! Вот потому мы и позволяем тебе думать, что ты у нас самый главный.

      – А я полагал, это потому, что я прирожденный лидер.

      За неторопливой перепалкой поспела первая часть заказа, и оголодавшие с дороги путники отдали должное мастерству местного повара. К чести последнего мясо было почти не пережарено, а маринад не сильно горчил.

      – Откровенно говоря, несмотря на убогость обстановки, вполне сносная еда, – через некоторое время заметила эльфийка, ослабляя украшенный зелеными змеями поясной ремень. – Всяко лучше, чем та дрянь, что подают в придорожных кабаках.

      – Не могу припомнить день, в который ты осталась бы довольна людской кухней, – сказал Кай, следуя ее примеру.

      – И не трудись. Вашей смертной пищей можно разве что поддерживать силы. Но уж ждать хотя бы какого-то удовольствия от этой, с позволения сказать, еды попросту невозможно.

      – То-то ты уплетаешь эту мерзопакостную пищу за обе щеки без всякого стеснения и недовольства!

      – Участь побежденных, милый. Когда ваши рати ввалились в Ойкумену, как орава пьяных матросов в бордель, мы предложили вам магию, центральную канализацию и бумагу, а вы нам – блюда из перегнившего мяса, лобковых вшей и туберкулез.

      – Какая же ты все-таки злая.

      – И неточная, – вставил Рамил, вытирая пальцы о край скатерти, заменявшей и салфетку, и, судя по не отмытым пятнам, носовой платок. – Центральную канализацию все же изобрели дворфы.

      – Рамил-занудина! Такую красивую фразу портишь.

      – Прости, не удержался.

      – Теперь придется придумывать что-то не менее хлесткое.

      – Можешь, допустим, заменить на «чувство прекрасного».

      – Неплохо для начала. Но ты теперь мне должен.

      – Посмотрим.

      – Майриэль очень жадная, – глубокомысленно вставил Паки.

      – А ты вообще молчи, молотобоец. Раз золотой ты платить не собираешься, значит, будешь на эту сумму чистить моего коня. Так что тебя ждут три веселых месяца, дорогуша.

      – Паки подумает.

      – У Паки