Свободный полет одинокой блондинки. Эдуард Тополь

своим принцем, и на этот крик не обращала внимания. Хотя одним глазом, боковым зрением, уже видела за окном своего отчима Федора – как он вороватой походкой шкодливого кота прямиком крадется в курятник. Но бесшумно открыть дверь курятника Федору не удалось – оттуда с криком вылетел петух, а за ним кудахтающие куры.

      И тут же мать ринулась в доме к окну, высунулась наружу:

      – Федор, стой! А что ты на праздник пить будешь?

      Зная, что за этим последует, Алена включала плейер, надевала наушники и с француженкой Патрисией Каас улетала куда подальше – от Федора, который, добравшись до спрятанного в курятнике самогонного аппарата, наспех выпивал все, что там накапало за ночь, и от матери-хромоножки, которая с криком «Ах ты, алкаш гребаный!» набрасывалась там на него с тумаками…

      Вздохнув, Алена слезала с печи. Одиннадцатилетняя Настя, нависая над звучным цинковым ведром, что-то кричала ей, показывая рукой в угол комнаты, Алена снимала наушники, слышала рев Артемки, подходила к люльке и совала соску годовалому брату. Тот, доверчиво чмокая, тут же и замолкал. Алена снимала с себя ночную холщовую рубашку, чтоб переодеться в дневное, а Настя, вставая с ведра, подходила к ней и завистливо зырилась на ее грудь.

      – Ален, а почему у меня не растут?

      – Рано еще.

      – А у Катьки Свиридовой уже третий номер!

      – Ладно врать!

      – Ну, первый! А она меня младше! И по телику я видела – в Африке у десятилетних знаешь какие сиськи!

      – То в Африке! Там климат другой…

      – Ой! – ойкала Настя, глянув за окно. – Твой Виктор едет!

      И бегом, в одной рубашке, выскакивала на крыльцо навстречу почтарю, который на велике катил к их домику от реки, от парома.

      Остановившись подле их калитки, Виктор отстегивал от багажника свою тяжелую брезентовую сумку и вынимал из нее пачку писем, перетянутую резинкой.

      А Настя уже нетерпеливо гарцевала по эту сторону калитки.

      – Привет, Виктор!

      – Привет, малявка, – отвечал Виктор.

      – Сам ты малявка! – обижалась Настя. – Мне письма есть?

      Тут Алена, одетая и в наушниках, ленивой павой выходила на крыльцо. Виктор столбенел от одного ее вида, шумно сглатывал кадыком неизвестно что и пялил глаза. Алена, зная свою власть над бедным парнем, белой лебедью плыла через двор и с усмешкой протягивала ручку за письмами.

      – Это всё мне?

      Виктор приходил в себя, обижался:

      – А «здрасти» где?

      – Приветик! – снисходила Алена, ногой катая пустую пивную бутылку, валявшуюся на земле.

      – Все Францию слушаешь?

      Алена промолчала, не удосужила.

      – Та-ак… – Виктор напустил на себя значительный вид и снял резинку с пачки писем. – Кузьмины…

      – Мы не Кузьмины! – возмутилась Настя. – Мы Бочкаревы!

      – А отчим? – спросил Виктор.

      – Отчим не в счет! – отмахнулась Настя. – Мы Бочкаревы!

      – Та-ак… – Виктор, шурша конвертами, стал считывать с них имя получателя и по одному вручать эти письма Алене и Насте. —