Я тебя вижу. Клэр Макинтош

по телефону.

      – Набранный вами номер не существует.

      Тут я понимаю, что старалась не дышать.

      – Ну вот и все. – Саймон протягивает мне газету.

      – Но что там делает моя фотография? – упорствую я.

      День рождения у меня не скоро, и не думаю, что кому-нибудь покажется забавным зарегистрировать меня в службе знакомств. Мне приходит на ум, что этот «кто-нибудь» может недолюбливать Саймона. И хотеть нас рассорить. Кто же это? Мэтт? Я отметаю эту идею так же быстро, как она появляется.

      Невольно сжимаю плечо Саймона, хотя тот и не подает вида, что реклама его встревожила.

      – Мам, да не похожа она на тебя. Это какая-то старая курица с отросшими корнями, – произносит Джастин.

      В каком-то смысле это комплимент, я думаю.

      – Джас прав, мам. – Кэти снова смотрит на объявление. – Она немножко похожа на тебя, но многие люди на кого-то похожи. У меня на работе есть девушка – вылитая Адель.

      – Ну, наверное.

      Я бросаю последний взгляд на страницу. Женщина на фотографии не смотрит прямо в камеру, и разрешение у снимка ужасное. Удивительно, как его вообще решили использовать в рекламе. Я протягиваю газету Кэти.

      – Милая, сунь ее в мусорное ведро, когда пойдешь за ужином для остальных.

      – Мои ногти! – возмущается она.

      – Мои ноги, – парирую я.

      – Я принесу. – Джастин переставляет свою тарелку на кофейный столик и встает. Мы с Саймоном обмениваемся удивленными взглядами, а сын закатывает глаза: – Что? Можно подумать, я никогда не помогал по дому.

      Саймон коротко ухмыляется:

      – Это о чем сейчас речь?

      – Да пошел ты, Саймон. Сам иди за своей едой.

      – Прекратите оба, – рявкаю я. – Господи, иногда трудно понять: кто ребенок, а кто родитель.

      – В том-то и дело, что он мне не… – начинает Джастин, но замолкает, увидев выражение моего лица.

      Мы ужинаем перед телевизором и препираемся из-за пульта. Я ловлю взгляд Саймона. Он подмигивает мне: интимный момент среди хаоса жизни с двумя взрослыми детьми.

      Когда на тарелках остаются лишь блестящие пятна масла, Кэти надевает пальто.

      – Ты собралась уходить? – произношу я. – Уже девять часов.

      Она испепеляет меня взглядом.

      – Это же вечер пятницы, мам.

      – И куда ты направляешься?

      – В центр. – Она замечает выражение моего лица. – Я поеду с Софией. На такси. Никакой разницы с возвращением после поздней смены.

      Мне хочется сказать Кэти, что разница все-таки есть. Что черная юбка и белый топ, которые носят официантки на ее работе, не настолько вызывающие, как облегающее платье, надетое на ней сейчас. Что собранные в хвост светлые волосы делают ее лицо юным и невинным, а взъерошенная прическа придает ей излишнюю сексуальность. Что на ней слишком много косметики. Что каблуки слишком высокие, а ногти слишком красные.

      Но я, разумеется, ничего не говорю. Мне самой когда-то было девятнадцать, и я достаточно долго была мамой, чтобы понимать, когда свои мысли лучше оставить при себе.

      – Хорошо