Собачьи истории. Джеймс Хэрриот

катетером мочу и сделаете ее анализ.

      – Хорошо, – сказал я.

      – Ладно, – сказал Тристан.

      Мой партнер встал из-за стола:

      – Ты снова назначил его на прием?

      – Да, конечно. – Тристан достал из кармана сигареты. – На понедельник. Но ведь мистер Муллиген всегда опаздывает, и я предупредил его, что мы осмотрим собаку вечером у него дома.

      – Ах так! – Зигфрид сделал пометку в блокноте и вдруг вскинул голову. – Но ведь вы с Джеймсом в это время должны быть на собрании молодых фермеров?

      Тристан сделал глубокую затяжку.

      – Совершенно верно. Для практики очень полезно, чтобы мы почаще встречались с молодыми клиентами.

      – Прекрасно, – сказал Зигфрид, направляясь к двери. – Я сам осмотрю собаку.

      Утром во вторник я все время ждал, что Зигфрид вот-вот упомянет муллигеновского пса, хотя бы в доказательство того, какую пользу приносит полное клиническое обследование. Но этой темы он не коснулся.

      Однако волею судеб, когда я шел через рыночную площадь, мне повстречался мистер Муллиген, которого, естественно, сопровождал Кланси.

      Я подошел к старику и крикнул ему в ухо:

      – Как ваша собака?

      Он извлек трубку изо рта и улыбнулся неторопливо и благодушно.

      – А хорошо, сэр, очень хорошо. Выворачивает ее помаленьку, но не так чтобы слишком уж.

      – Значит, мистер Фарнон ее подлечил?

      – Ага! Дал ей еще белой микстурки. Отличное средство, сэр. Отличное!

      – Вот и прекрасно, – сказал я. – И пока обследовал Кланси, он ничего плохого не обнаружил?

      Джо пососал трубку.

      – Да нет. Уж мистер Фарнон свое дело знает. В жизни не видывал, чтоб человек так живо управлялся.

      – Что-что?

      – Так ведь он только взглянул – и уже во всем разобрался. Три секунды – и конец делу.

      Я был сбит с толку.

      – Три секунды?

      – Да, – категорично заявил мистер Муллиген. – Ни на секундочку больше.

      – Поразительно! И как же это было?

      Джо выбил трубку о каблук, не спеша вытащил ножик и принялся отпиливать новую заправку от зловеще-черной полосы прессованного табака.

      – Так я же вам толкую: мистер Фарнон – он ведь что твоя молния. Вечером забарабанил в дверь и как прыгнет в комнату! (Мне были хорошо известны эти домишки: ни коридорчика, ни даже прихожей – дверь с улицы открывалась прямо в жилую комнату.) Входит, а сам уже градусник вытаскивает. А Кланси, значит, полеживал у огня, ну и вскочил, да и гавкнул маленько.

      – Маленько гавкнул? – Я прямо-таки увидел, как косматое чудовище взлетает в воздух и лает в лицо Зигфриду – пасть разинута, клыки сверкают.

      – Ага! Гавкнул маленько. А мистер Фарнон спрятал градусник в футляр, повернулся и вышел в дверь.

      – И ничего не сказал?

      – Ни единого словечка. Повернулся, значит, как солдат на параде и – марш-марш за дверь. Вот так-то.

      Это походило на правду. Решения Зигфрид умел принимать мгновенно. Я протянул было руку, чтобы погладить