Новый мир. Трансформация. Анна Урусова

ь на посадку. Некоторые пассажиры дремали, некоторые – читали, слушали музыку или смотрели фильмы. И только темноволосая девушка лет двадцати пяти зачарованно смотрела в иллюминатор. Изредка она обращалась к попутчице – ухоженной даме, которой с равным успехом могло быть и сорок, и шестьдесят лет – предлагая той полюбоваться Адриатическим морем, островами и похожей на гигантского голубя мира Венецией.

      Казалось, всё будет, как обычно: посадка, степенный выход пассажиров, получение багажа… Но внезапно небо над Венецией озарила зеленоватая вспышка, и самолёт исчез с радаров. Очень долго наземные службы пытались выйти на связь с экипажем, но только тишина и слабый шум помех были им ответом. Самолёт искали и в небе – с помощью дронов, и в Венецианском заливе – с помощью самого современного подводного оборудования. Но спасателям так и не удалось найти ни одного из пятидесяти пассажиров, ни единой детали. Самолёт пропал, словно его и не было вовсе.

      Некоторые особы, причастные к страшнейшим тайнам мироздания, сразу же объявили таинственное исчезновение делом когтистых рептилоидных пальчиков; операцией враждебных инопланетян по массовому сбору образцов для исследований; происками недобитых масонов… Но никто так и не узнал, что же на самом деле случилось в тот день.

      И снится нам…

      Я очнулась от прикосновения чего-то мягкого и влажного, похожего на пипку кошачьего носа, к моей руке. Лёгкое дыхание щекотало кожу, и я убедилась, что лежу у себя дома на кровати, а вредный мейн-кун Конкистадор снова открыл дверь и пробрался туда, где бывать не должен. Значит, мы с родителями всё ещё не улетели в Италию, а прогулки по старинным городам и полёт в Венецию, завершившийся утонувшим в ослепительном изумрудном пламени самолётом – всего лишь сон.

      Конкистадор продолжал обнюхивать мою руку, и я решительно открыла глаза, намереваясь высказать наглому коту всё, что думаю о его поведении. Открыла, и тут же закрыла. Потому что над моей головой медленно раскачивались широкие кожистые листья странного розоватого оттенка, сидевшие на коротких жёлто-зелёных ветках. Этого в моей спальне точно не может быть.

      Может быть, я всё ещё сплю?

      Я снова открыла глаза, но ничего не изменилось – листья, ветки, ощущение щекочущего и влажного тепла на руке. Скосила глаза вправо и вниз – надо же понять, откуда в этом странном месте оказался мой любимый жёсткий и немного пружинящий матрас. Нет, во сне, конечно, всё возможно, но какая-то внутренняя логика должна быть. Если уж лес, то никаких матрасов!

      Матраса и впрямь не было. Я лежала на чём-то большом и коричневатом, судя по торчащему из-под моего плеча краю – округлом или сферическом. Шляпка гриба? Меня разобрал нервный смех: сон это или явь, но всё становится слишком уж похоже на книги Кэррола.

      – Почему ты смеёшься, двуногая? – Ленивый голос, с мурчащими интонациями, растягивающий «ррр», мог принадлежать только коту. Вот только коты, говорящие по-итальянски, хоть и с ошибками, мне пока не попадались. Впрочем, если это сон по мотивам «Алисы», то ничего удивительного. Кот мог и на древнеегипетском заговорить.

      – Потому что я сплю, и мне снится забавный сон по мотивам Кэрроловской Алисы. Которую я, кстати, не особо люблю. А до этого мне снилось, что мы летим в самолёте, и нас накрывает изумрудно-зелёное пламя. – Я наклонила голову, стараясь рассмотреть кота. Но увидела только серо-белую голову, торчащее практически параллельно земле ухо, и шикарные белые усы. Значит, кот достаёт до моей руки, сидя на земле. Отлично, можно вставать без опасений. Хоть это и сон, скорее всего, но падать всё равно не хочется.

      – Вот так новость. Ты не знаешь нашего языка.

      Кот смешно шевельнул ухом, и лизнул мою руку. Удивительно, но его язык не был шершавым, как у земных пушистиков. Но почему он меня не понял? Я говорила по-русски, но это же сон! Тут не должно быть разницы в языках! Ладно, повторим всё по-итальянски. Вот так учишь язык, чтобы читать Данте в оригинале, а в итоге со сновидческими котами разговариваешь.

      – О, так ты знаешь наш язык? А на каком в первый раз говорила?

      Всё-таки это не ошибки. Этот итальянский слегка отличается от того, который знаю я. Немного другие числительные, некоторые предлоги употребляются иначе. Понять можно, и без проблем. Но какого дьявола? Неужели мой мозг способен изобрести для сна вполне логичную версию знакомого мне языка? Ладно, сейчас встанем с грибной постельки, всё осмотрим и хорошенько подумаем.

      С этой мыслью я села на грибе, свесила ноги и, не удержавшись на гладкой пружинистой поверхности, съехала вниз.

      И сразу же поняла, что фатально ошиблась, оценивая, на какой высоте я нахожусь. Хорошо ещё, что падала я медленно, плавно, успевая разглядеть пухлые бежевые грибные ножки и тонкие, покрытые жёлто-зелёной корой, стволы деревьев. Интересно, насколько же здесь сила тяжести меньше земной? И почему я раньше этого не почувствовала? И, всё-таки, сон это или нет?! Потому что если нет, то у меня очень, очень большие проблемы.

      Внезапно по моей шее скользнули два острых клыка, затем что-то шерстяное и мягкое и, наконец, влажный кошачий нос уткнулся мне в затылок, зубы сомкнулись на вороте блузки,