Истинная руна. Игорь Пронин

вспыхнула дюжина свечей, осветив пещерку. На пеньке (это под дубом-то?!) сидело человекоподобное существо в грязной хламиде и разглядывало старую, растрескавшуюся тарелку.

      – Я Ник-Ник, хоз.

      – А я – Бухаил, паровоз. Смешно?

      – Да как сказать…

      – Хоз смешнее, это верно. – Бухаил, если его и в самом деле так звали, повернул к гостю морду, которая не сошла бы даже за самое дегенеративное лицо. – Хоз… Это от слова «хозяин», а? Над чем хозяйствуешь, Николай Николаич?

      – Над собой, – стараясь выглядеть достойно, но скромно, ответствовал Ник-Ник.

      – Над собой! – восхитился Бухаил. – Ты слышал, Решето? Загадку запомни: пришел на двух ногах, сам себе хозяин. Что такое? Ответ: хоз.

      – Глупая отгадка, – пробурчал пенек, на котором сидел Бухаил. Ник-Ник даже вздрогнул, когда в пеньке вдруг появился здоровенный желтый глаз. – Неправильная.

      И они стали смеяться. Бухаил тоненько, задирая вверх морду и обнажая острые черные зубы, а пенек – глухо, прикашливая.

      – Ну хватит уже! Я по делу пришел, забыли?

      Пенек продолжал ухать, а Бухаил сразу посерьезнел.

      – Как это: по делу? Ведомство Тьмы с вами никаких дел не ведет. Что-то ты перепутал, мил хоз. Давно головенку-то свою простукивал?

      – Так зачем звали? Насмехаться не над кем? Вон, полон лес уродов!

      – Те уроды нам за тыщу лет уж надоели, – признался Бухаил. – А ты будешь на новенького. Хоз, видишь ли… Да какой ты тут хоз? От города на версту отошел – и уж не хоз, а так, человечишко. А туда же: по делу! Какие с тобой дела? Волосья опалить да сожрать. Оброс ты, братец…

      – Не братец я тебе! – загрохотал Ник-Ник. – Кого смертью пугаешь?! Бессмертного?!

      И снова засмеялись Бухаил и пенек Решето. Ник-Ник вышел из себя и сплюнул прямо на пол, хотел даже уйти, да опомнился. Куда тут уйдешь? Даже если темные отпустят, свои не помилуют. Феропонт ждет результатов.

      – Ну чего закрутился? Или обиделся, что сесть не предложили, не попотчевали? – вкрадчиво спросил Бухаил. – А то, можа, тебе и баньку протопить? Какой-то ты грязный. Плащик рваненькой, в штанцах только от долгов бегать, а уж сапожки-то – позор один… Бабьи сапожки.

      Ник-Ник опять сплюнул и вдруг с маху уселся прямо в подозрительного вида мох, покрывавший «пол» пещерки.

      – Хорошо, не с делом, с просьбой я пришел. Только просьба эта и вам будет интересна.

      – Решето! Да наш мальчик умнеет прямо на глазах! – восхитился Бухаил и по-кошачьи спрыгнул с пенька, опустился на четыре лапы рядом с хозом. – Решето, не спи!

      – Не сплю, – ответил пень. – Пусть говорит, сожрать успеем.

      – Я ищу бродника. Рыжего бродника по имени Белка Чуй.

      – А нам с того что?

      – Перстень у него есть. А на перстне том… – Ник-Ник вытащил из кармана плаща приготовленный листок с рисунком. – На перстне – вот такой символ.

      – Ну-кась…

      Бухаил выхватил листок и, не глядя, протянул его за спину, показывая Решету.

      – Чего?

      Решето быстро проговорил что-то на неизвестном Ник-Нику языке.

      –