Золотое сердце Вавилона. Наталья Александрова

потому что я не смогла открыть окно – шпингалеты до того проржавели, что без инструментов не справиться. Но у меня под рукой не оказалось никакого инструмента, так что на этот раз обошлось.

      Я подышала воздухом через форточку и вышла на кухню знакомиться с соседями. Не то чтобы мне этого хотелось, но нужно же было как-то существовать в коммунальной квартире.

      Разумеется, я была готова к тому, что соседи встретят меня в штыки. Еще бы, до сих пор в этой комнатухе никто не жил, мать с сыном привыкли, что у них как бы отдельная квартира. И вот, здрасте – вселили меня. Но после того, как в будущем у меня маячила зона, что мне были какие-то соседи?

      Встретили меня настороженно, но приветливо. Свекровь, тогда еще будущая, даже чаем напоила, сразу стала звать Тонечкой. Сынок ее был вежлив, держался скромно.

      После того как меня подставили, я поняла две вещи: никому нельзя доверять и самое главное – никому нельзя про себя ничего рассказывать. Чем меньше люди про тебя знают, тем лучше. А тем более незнакомые люди. Так что с соседями я держалась ровно, на вопросы отвечала односложно, на кухне старалась не задерживаться.

      Однако будущая свекровь упорно расспрашивала меня о жизни и постепенно выудила-таки, что я одинока, с матерью отношения не поддерживаю, замужем никогда не была, родственников не имею.

      Я тогда потихоньку отходила от шока, работать устроилась за небольшие деньги администратором в задрипанный салон красоты и вечерами хотела только одного – чтобы все оставили меня в покое. Не нужны мне были шумные сборища, вечеринки с громкой музыкой и праздники в ресторанах. Хотелось лечь на диван, накрыться одеялом и так лежать, ни о чем не думая.

      Так я и проводила выходные – щелкая пультом маленького телевизора, который привезла с собой из той, прежней своей квартиры. Я не успела толком обзавестись хозяйством, так что вся мебель поместилась в эту крошечную комнатку.

      Соседи меня не беспокоили. Музыку не включали, у них вообще была только радиоточка на кухне, свекровь тихонько слушала новости и передачу «Литературные чтения». В остальное время в квартире стояла мертвая тишина. Телефон звонил редко, только ближе к концу четверти мамаши начинали интересоваться успехами своих отпрысков. Не ходили к свекрови соседки за солью и спичками, не толклись у ее сына ученики, не забегали на огонек коллеги-учителя. Мне в ту пору даже нравилось такое положение вещей.

      Виталий был очень дружен с мамой. Они никогда не ругались, не ссорились, она-то его обожала и не скрывала этого, да и он относился к ней очень хорошо. Помню, я даже как-то позавидовала слегка – вот, близкие, родные люди, любят друг друга, так и должно быть. Не то что в нашей семье…

      Моя мать не поздравила меня даже с днем рождения. Да я и сама вспомнила о том, что мне исполняется двадцать четыре года, только накануне. Ленки Соловьевой не было в городе, с остальными друзьями мы как-то в последнее время разошлись.

      Зато свекровь тогда оказалась на высоте. Она увидела букет, который подарили мне девочки на работе, и тут же развила бешеную